остыла, я вошёл с кастрюлей в вольер. Кобели ужами крутились у моих ног, но не рычали и даже не лаяли. Только умоляюще поскуливали.

Я вывалил кашу в миски, предварительно расставив их по дальним углам. Людмила Сергеевна подсказала мне клички собак. Тот пёс, что постарше, с одним изломанным и упавшим ухом носил кличку Серко. Второго — молодого и неукротимого звали Бойким.

Собаки жадно чавкали кашей, норовя вытащить и разгрызть куски мяса. А я смотрел на них сквозь сетку вольера и понимал, что завтра тоже приду сюда. И послезавтра. И через два дня.

Можно было пойти на принцип. Даже забрать собак с собой в Черёмуховку. Но я понимал, что кто-то должен будет следить за лодками и выдавать их рыбакам. Кто-то должен будет наблюдать за солдатиками, которых генерал прислал восстанавливать сгоревшие домики. Кому-то придётся быть здесь, чтобы выписать путёвки радостным охотникам на открытие сезона. И предупредить их о вреде чрезмерного употребления алкоголя. Тем более, когда под рукой оружие.

А ещё были гусята на озере, которым я должен был принести зерна, чтобы они окрепли, набрались сил и стали на крыло.

Не генерал поймал меня. Просто ситуация сложилась так, что отказаться было невозможно.

Пока я раздумывал, солдаты погрузили вещи в кузов. Насколько можно было судить, дом остался практически пустым. Мало что в нём напоминало о прежних хозяевах.

Счастливая Людмила Сергеевна уселась в кабину. Четверо солдат-срочников запрыгнули в кузов, и грузовик укатил.

Взвесив все обстоятельства, я подошёл к Георгию Петровичу.

— Я согласен остаться. Но у меня есть несколько условий.

— Давай, Андрей Иванович, — кивнул генерал.

— Первое — вы привозите мне нормальный корм для собак.

— Хорошо.

— Второе — вы подыскиваете им постоянных хозяев.

Георгий Петрович приподнял бровь.

— Андрей Иваныч, ты — егерь. Не хочешь оставить хороших собак себе?

Я помотал головой.

— Нет. Неизвестно, как повернётся жизнь. А за животными нужен систематический уход. Их мало просто кормить — нужно выгуливать и натаскивать. Лайки — рабочие собаки. Грустно будет, если они превратятся в обычных дворовых псов.

— Согласен, — кивнул генерал.

— Третье условие — по окончании сезона, я сам решу, где буду работать. Как вы и сказали.

— Договорились. Ещё что-то?

— Да. В ближайшее время мне нужно съездить в Ленинград. Перевестись на заочное отделение и подыскать врача отцу.

— Что-то серьёзное? — спросил Георгий Петрович.

— У меня есть подозрения, — уклончиво ответил я.

Генерал несколько секунд испытующе глядел на меня.

— Хорошо. Будет тебе врач, самый лучший. Я договорюсь и позвоню тебе на неделе. И вот что. На двух обходах тебе будет тяжело. Я попробую помочь с транспортом. Ты вроде говорил, что умеешь водить машину?

— Умею, — кивнул я.

— Прекрасно! Значит, что-нибудь придумаем. Ну, что, по рукам, Андрей Иванович?

Георгий Петрович протянул мне ладонь.

— По рукам!

Мы обменялись рукопожатием.

— Слушай, Андрей Иваныч! — неожиданно сказал генерал. — А ведь сегодня суббота.

— Да.

Я непонимающе уставился на генерала.

— В клубе у вас кино, — улыбнулся он. — И танцы. А ты здесь торчишь по моей милости. Вот что! Отменяется твоя сегодняшняя работа! Как старший по званию, приказываю: хорошенько отдохнуть перед рабочей неделей, а с понедельника приступить к подготовке базы к приёму охотников. Как понял?

— Вас понял, товарищ генерал-лейтенант! — улыбнулся я. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю, — кивнул Георгий Петрович. — Сержант!

Белобрысый сержант подбежал к нам.

— На сегодня отбой! Дождётесь машину — и мигом в расположение части. Дальнейшие приказы получите у командира.

— Есть! — козырнул сержант.

— Александр Сергеич! Извольте грузиться в машину! Отвезём товарища Синицына домой. Пусть отдохнёт перед трудной работой!

— Неужели согласился? — обрадовался Тимофеев.

— Согласился, — ответил я, не скрывая улыбки.

— Вот спасибо, Андрей Иваныч!

Тимофеев обрадованно пожал мне руку.

— Хорошие люди всегда договорятся! — наставительно сказал Георгий Петрович. — Рустам! Заводи! Едем в Черёмуховку!

Глава 4

Сегодня у Кати было очень важное дело.

Накануне Фёдор Игнатьевич ездил в Волхов. Между прочими заботами он по просьбе Кати заехал на улицу Ломоносова. Там он вошёл в чистый подъезд пятиэтажного дома, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, аккуратно обитую коричневым дерматином.

Когда дверь открылась, Фёдор Игнатьевич произнёс кодовые слова, которым научила его Катя. Через минуту председателю вручили большой, но лёгкий свёрток из плотной бумаги, крест-накрест перетянутый крепким шпагатом.

Спускаясь по лестнице, Фёдор Игнатьевич нёс свёрток на вытянутой руке, слегка отставив его от себя. Прежде, чем сесть в машину, он открыл правую дверь и торжественно положил свёрток на пассажирское сиденье.

Всю дорогу до Черёмуховки председатель поглядывал на свёрток, проверяя — не сползает ли тот с сиденья на ухабах тряской дороги. А когда добрался до деревни, то первым делом завернул к старухе Степановне, у которой Катя снимала комнату.

Катя встретила Фёдора Игнатьевича возле калитки. Видимо, она издалека услышала звук мотора и заранее вышла на улицу. Увидев в руках председателя свёрток, Катя радостно охнула, заулыбалась и чмокнула Фёдора Игнатьевича в щёку.

Председатель смущённо крякнул и покраснел от удовольствия.

— Спасибо, Фёдор Игнатьевич! — звонким от волнения голосом сказала Катя.

— На здоровье, дочка! — ответил Фёдор Игнатьевич. — Как тебе живётся? Не тесно? Говорил я в совхозе насчёт отдельной квартиры, но пока возможности нет. Вот в будущем году запланирован новый дом — там и справишь новоселье.

— Всё хорошо, Фёдор Игнатьевич! — ответила Катя. — Мы с Варварой Степановной живём душа в душу.

— Может, из мебели что надо? Или другое какое? Говори, не стесняйся. Я сейчас в город часто мотаюсь из-за этого убийства, будь оно неладно! Позавчера опять с Андреем Ивановичем ездили. Не поверишь — два часа следователь мурыжил!

Услышав про убийство, Катя зябко повела плечами. А Фёдор Игнатьевич продолжал, как ни в чём ни бывало:

— И на вторник снова пригласил. Подробности, вишь, ему нужны. Говорит — со временем в памяти могут всплыть мелкие, но очень важные детали происшествия. А то, что людей от дела отрывает — это он в толк не берёт. Ну, закон, конечно, важнее! Но ведь и дела кто-то делать должен. Да! Так что, поедем во вторник в город. А может, и ты с нами? Пробежишься по магазинам, прикупишь себе чего-нибудь.

Говоря это, Фёдор Игнатьевич