как сломанный двигатель чинят,

утешая – пройдёт, всё пройдёт,

всё уйдёт без следа в забытьё…

Как дождинки в окно равнодушно секунды стучатся,

и прозрачное время стекает к земле по стеклу,

и уходит в песок, растворяя несчастье и счастье,

позади оставаясь цепочкой разорванных луж.

Наше время – не время богов и не время героев,

им дадут умереть – как и встарь – но полёт их во тьме

оборвут. Оцинкуют и в мёртвую землю зароют,

и обложат гранитом, и в сердце вобьют монумент.

Как во время чумы мертвецов мы сжигаем, а если

чьи-то мощи нетленны – мы их закатаем в бетон,

мы сжигаем пророков своих, чтоб они не воскресли,

если чудо возможно – то лучше попозже, потом…

Но двухтысячный год уж беременен светлым младенцем,

тяжелеет земля, набухают сосцы бытия,

повивальная бабка – Россия – у чрева стоит с полотенцем,

чтоб принять свою боль и любовь,

свою жертву – на круги своя.

Сборник 2

гормональный рэп

ночь

будет всего одна

время

танцевать на костях

выпьем

друг друга до дна

скурим

в один затяг!

сожми

кулаки на раз-два

качай!

вены вздутые нам

качай!

чем венознее синева

качай!

тем ближе к клапанам!

качай!

рэп под гормонами

бьёт пульс

жутко и весело

в какой

нахуй гармонии?!

лишь шаткое

равновесие

на лезвии

или около

как дым

растает которое

когда

мы выйдем из кокона

вне времени

и истории

забей!

пока ты пьяна

будем

танцевать на костях

выпьем

друг друга до дна

скурим

в один затяг!

* * *

сутки и километры

стылого января

в плясках снега и ветра

вижу недобрый знак

сука с глазами цвета

тёплого янтаря

вновь со мной в откровенных

рваных тревожных снах

я не могу без неё

это пиздец

всё глядит не мигая

течной волчицей

милая дорогая

стерва больная тварь

поздно ходить кругами

поздно лечиться

ненавидя ругаясь

выйдем в мёрзлый январь

я не могу быть с ней

это пиздец

это судьба – вал эмоций жестов событий

это судьба – строить и рушить в хлам

это судьба – разбегаться после соитий

это судьба разбилась напополам

я не могу быть с ней

я не могу без неё

это любовь?

это пиздец

* * *

забываю скверную девочку отпускаю

незабудка нимфетка мой беспощадный морок

вся такая свежая вся такая

и никто не скажет что ей за сорок

я путал её коленку с ручкою передач

а потом нагоняя резко топил педали

чтоб скорей оторваться от мира где-и-когда

в нашем лифте толчками несущем в кущи и дали

где мы пили нектар где мы дышали озоном

разрубали узлы и размыкали звенья

где она была сплошной эрогенной зоной

отзываясь всей кожей за миг до прикосновенья

отпускаю скверную девочку забываю

эта книга давно зачитана мной до корок

а что мозг порвало – ну так с кем не бывает

странно только что этой девчонке уже за сорок

* * *

покидая гавань любую

помнишь ту что неповторима

я не то чтоб ею любуюсь

но дыханье срываю с ритма

будто снова сработал зуммер

отмороженною свирелью

мимолётнейшим из безумий

меж черёмухой и сиренью

* * *

что ты пишешь помадой и тушью на бледном лице?

извини я не очень силён в письменах по лицу

о концах и началах о снах о забытом кольце

расскажи мне словами а лучше в постели станцуй

извини но воротит от вкуса помады во рту

твой искусственный запах увы не совсем благодать

для чего ты рисуешь на веке косую черту

символ знак иероглиф который не мне разгадать

видно мне не судьба говорить на одном языке

с иностранкой забредшей сюда из таких ебеней

но горячая кожа расскажет прохладной руке

как на ней я зациклен

на ней я зациклен

на ней

* * *

я не сказал бы что всё из-за женщины

просто рассыпалось время и терции

перетекают песчинками в трещины

между присутствием и экзистенцией

крошится мир множа страхи и горести

надо держать островок своей цельности

на беспощадном упрямстве и гордости

вечные нехристианские ценности

* * *

годы липнут репьём

и попробуй стряхни

что-то не то мы пьём

передай-ка стрихнин

не сработал

просчёт

или кто нас хранит?

ладно плесни ещё

и подай цианид

сентябрь

ещё тепло временами

ещё трава не посохла

и только где-то по краю

тронула ржавь кусты

и лето ещё не знает

о том что уже издохло

инерция вместо драйва

в ноль все баки пусты

а лету все ещё мнится

что август в самом начале

и что отсюда до снега

как пешком до луны

но осень клёнов страницы

уже по земле мочалит

срывая светила с неба

что плохо закреплены

* * *

не идеи но кубо-

метры правят эпохой

а как высохнут трубы

вострубят в них отбой

что нам эта гекуба

и гекубе всё похуй

не сорвало башку бы

пересохшей трубой

* * *

ругань с порога – благая весть

тихо шепчу зверея

спасибо – что помнишь

спасибо – что есть

заткнись и ложись скорее

* * *

не пой красавица при мне

я так устала

не-не-не

а спой любимую мою

про даю-даюшки-даю

* * *

всё критикуем и обвиняем

как можно жить с таким раздолбаем!

ты говоришь что я невменяем

я и не спорю – да невтебяем

* * *

с табуретки прыгнул бес

дотянулся до небес

ты так можешь?

я молчу

нагибаться не хочу

* * *

на пространстве расколотом

абстинентными буднями

проектируют молотом

корректируют бубнами

судят нефтью и золотом

лечат водкой и ладаном

мир словами расколотый

и словами залатанный

* * *

и аисту и страусу

и соколу и ворону

и горести и радости

с небес ссыпают поровну

но кто хватает счастье влёт

кто ходит вскользь да около

добро и зло

огонь и лёд

для ворона и сокола.

* * *

пахнет смолами север

от нагретой земли

где разливами клевер

где тугие шмели

зарываются в вереск —

это здесь-и-со-мной!

мир воздался по вере

и не нужно иной

* * *

не судьба высвистывать с переливами

ждать в подъезде ключи хранить

нас едва ли можно назвать счастливыми

и умрём мы