Парфенов скептически улыбнулся и возразил:

— Да что они могли такого особенного искать? Свиридов никогда не совершал ничего криминального, он регулярно участвовал в археологических раскопках, но все добытые из-под земли ценности передавал в государственные музеи, так что золотых или серебряных вещей в коттедже быть не могло. Были картины, возможно, ценные. Но их не взяли.

— Странно, — удивился Сошников. — Что еще важного вы сумели узнать?

— Моя основная версия — похищение с целью последующего шантажа отца девушки, так что следует ожидать выход преступников на Лопатина с требованием выкупа, он в этом случае обещал сразу позвонить мне. Какой-то связи с нападением на коттедж и убийством Свиридова я не вижу, честно говоря, никаких фактов для такого предположения нет. Но есть еще один возможный мотив. Ребята из убойного выяснили, что у покойного профессора был роман с пропавшей аспиранткой, причем дело шло к свадьбе. При таком развитии событий могли пострадать финансовые интересы родного сына Свиридова — Дениса, то есть после смерти отца он не получил бы все наследство, часть досталась бы молодой вдове. А в результате гибели Виктора Антоновича, не оставившего завещания, Денис оказался единственным наследником трехкомнатной квартиры, коттеджа и солидного банковского счета.

— То есть согласно этому предположению, Свиридов-младший организовал попытку ограбления или даже лично участвовал в нем и убийстве отца? Он что, такой вот настоящий монстр?

— Вовсе нет, нормальный парень, из армии уволился сержантом, сейчас работает охранником. Он очень переживает смерть отца и предшествующую ссору с ним, думаю, вполне искренне переживает. Да и зачем было Денису похищать Лопатину, если до свадьбы она не могла претендовать на имущество профессора? Хотя алиби на это время в тот день у него нет, утверждает, что отсыпался дома после ночной смены.

Сошников задумался. Причастность профессорского сына к обоим преступлениям или даже к одному из них представлялась маловероятной, но чужая душа — потемки, окончательно исключать Дениса Свиридова из числа подозреваемых пока что не следовало.

— Я хочу пообщаться с близкими друзьями и знакомыми Оксаны. Кого вы порекомендуете?

Парфенов ответил не задумываясь:

— Лучшая подруга — Татьяна Рощина, бывшая одноклассница, сейчас работает в областной газете после окончания журфака. Ставший вместо Свиридова заведующим кафедрой в универе Николай Семенович Звонарев хорошо знал и профессора, и Оксану Лопатину. Я с ними уже беседовал при личных встречах, телефоны вам сброшу по СМС, диктуйте свой номер.

Сошников назвал десять цифр и поинтересовался, какое впечатление произвела на оперативника молодая журналистка. Парфенов пожал плечами:

— Да нормальное впечатление, никакого негатива. Татьяна выглядела очень расстроенной исчезновением подруги, подробно ответила на все мои вопросы. Доцент Звонарев вел себя сдержанно, об отношениях погибшего и аспирантки говорить не захотел, Свиридова характеризовал как видного ученого и порядочного человека. Скорее всего, и он, и Рощина ничего не скрывали. Но мне интересно ваше мнение, так что жду звонка с комментариями.

— Договорились. Давайте регулярно обмениваться новыми фактами.

— Конечно, Сергей Леонидович, только так. А сейчас едем в детективное агентство.

Господин Петерсен в конце апреля направился в автомобильное турне по России. Он получил три предложения от своих постоянных поставщиков и одно от нового партнера, с которым познакомился во время предыдущей поездки и затем общался в Интернете. Последний обещал представить киммерийские сокровища, которые заказал загадочный мистер Винтер из Йоркшира. Первым в списке посещаемых городов значился Санкт-Петербург. Петерсен добрался до этого города от границы с Финляндией за три часа. Он остановился в отеле на Невском проспекте, а вечером спустился в метро на станцию «Маяковская». Через двадцать минут датчанин уже прогуливался по набережной Васильевского острова. Было пасмурно, с Невы дул холодный ветер. Когда Петерсен поравнялся с фигурами каменных сфинксов, из стоявшего неподалеку автомобиля вышел высокий мужчина в серой куртке с капюшоном. Он подошел к антиквару, крепко пожал ему руку и сказал на вполне приличном английском:

— Рад видеть тебя, Карл. Как ты добрался?

— Без проблем, Юрий. Как ты поживаешь?

— Тоже неплохо.

— Где картина?

— У меня в квартире, в двух кварталах отсюда, если помнишь.

— Помню, конечно. Твои жена и сын дома?

— Нет. Мы недавно развелись, они с сыном живут у ее матери.

— Жаль. Но для конспирации это не так уж плохо. Я готов посмотреть.

— Тогда садись в машину.

Десять минут спустя они вошли в двухкомнатную квартиру в старом пятиэтажном доме. Юрий проводил гостя на кухню, включил электрический чайник.

— Будешь пить растворимый кофе? — спросил он.

Петерсен чуть поморщился и отрицательно покачал головой.

— Я не пью кофе вечером, только до полудня, — объяснил он.

— Ну а я согреюсь немного, — усмехнулся русский.

Он насыпал большую ложку коричневого порошка из металлической банки в стакан, залил туда кипяток, потом добавил бренди из стоявшей на кухонном столе открытой бутылки.

— Уверен, ты будешь доволен, — сказал Юрий.

— Может быть. Показывай.

— Сейчас, сейчас.

Хозяин квартиры выпил кофе с алкоголем, потом вышел и через минуту вернулся с холстом. Юрий развернул на столе полотно, на котором был изображен пейзаж — лес и река на фоне темнеющего неба. Петерсен достал из кармана лупу с подсветкой, склонился над картиной и долго ее рассматривал. Потом он тихо спросил:

— Так ты утверждаешь, мой друг, что это творение Шишкина?

— Именно так, Карл. У меня есть заключение известного эксперта.

— Ерунда, друг мой. Тебя обманули. Или ты хочешь обмануть меня. Это не может быть картиной Шишкина. И знаешь, почему? Этот холст произведен не позднее середины прошлого века. Я так же уверен в этом, как в том, что родился в Копенгагене. Извини, но нам больше не о чем говорить. Прощай.

Не слушая оправданий хозяина квартиры, Петерсен вышел на лестничную клетку и стал спускаться вниз. Он знал Юрия еще с девяностых годов. Тот как раз окончил Академию художеств и сам написал несколько интересных полотен в стиле маринистов. Петерсен купил две из них. Потом Юрий продавал ему работы художников-передвижников, русский авангард двадцатых годов. Но теперь на дальнейшем сотрудничестве можно было ставить крест. Видимо, парень всерьез пристрастился к спиртному. Потому и жена от него ушла. Юрий пытался продать ему сегодня откровенную подделку. И эта была их последняя встреча.

Через час Петерсен встретился с другим своим давним знакомым. Это был вальяжный старик с бородкой, много лет проработавший реставратором в городских музеях. В своей небольшой квартирке на Шпалерной улице продавец предложил две редкие старинные золотые монеты, которые, без сомнения, были подлинными. Эта сделка прошла удачно для обеих сторон, а потом датчанин, отсчитывая наличные евро, вдруг спросил: