Коля, кстати, вскоре объявился, но я его прогнала без лишних сантиментов – у нас с Серых разговор наметился обстоятельный. Для пользы дела поимённо сдала каждую квартиру, где хоть когда-то водилась нечисть, у меня даже горло охрипло перечислять. Ну и район, если вдуматься, или это ко мне так и липнут вечно голодные существа, что не продохнуть.

С другой стороны – стыдиться нечего, правила я знаю. Нашёл червоточину – прибери всё гнездо, не дожидаясь, когда от соседей одни тени останутся. Это в деревне всё на виду, и если заведётся такая прожорливая зверюга, то либо сообразительные соседи тихо-мирно вычислят виновников и по-свойски спалят избу, либо ожидаемо струсят и разбегутся кто куда. В большом городе всё иначе – им тут можно кормиться от пуза, пока целая многоэтажка не превратится в дом-призрак, а все вокруг будут слепы, как кроты.

Мама всегда говорила, что мы вроде чистильщиков каменного леса и это наша плата за способность дёргать за невидимые нитки.

О себе Серых лишь скупо упомянул, что его дочь давно пропала и её так и не нашли. Тоже вот так вечером вышла из дома на минутку, он и спросить не успел, в чём дело, а она обещала сейчас же вернуться, и всё – с концами. Ни свидетелей, ни тела. Вообще ничего.

И ещё добавил, что мы с ней похожи. Ну коли так, то понятно.

Я ему подсунула самую жирную кость, какая была – склоняемую на все лады Галю.

Её квартира напомнила лавку антиквара, настолько она была забита старинной мебелью и сундуками. Шторы во всех комнатах плотно задёрнуты и мягкий полумрак не давал разглядеть детали, но впечатление, что там настоящая сокровищница для коллекционеров.

И одуряющая духота, напитанная запахом старых вещей. И как она тут с ребёнком?

Галя извинилась за тесноту и провела нас на кухню, радушно пригласив на чай-кофе. Визит следователя её не удивил, а вот моё присутствие явно слегка нервировало, но, бросив исподтишка несколько тревожных взглядов, она нацепила невозмутимый вид и уже не сбивалась.

Узнав про потерявшегося вчера молодого человека, Галя вдруг неприлично хихикнула и вскочила, исчезнув в недрах квартиры, и вернулась в обнимку с потирающим глаза и вовсю зевающим юношей, в котором Серых тут же опознал пропажу. Пожурив за сходящую с ума мать, оборвавшую телефоны по списку, Серых попросил оболтуса сбегать к ней и успокоить, а тот только вытаращил глаза и довольно грубо ответил, что сам разберётся, мол, не надо его учить.

Галя осуждающе покачала головой и шепнула нам, что проследит, чтобы тот позвонил матери, а парнишка потоптался немного и развернулся, чтобы уйти обратно, и мы увидели, что его спина покрыта свежими царапинами, как будто сегодня ночью он продирался сквозь колючие кусты.

Поймав вопросительные взгляды, Галя поспешила накинуть на него полотенце и вытолкала из кухни, а потом многозначительно шагнула в сторону выхода.

– А где ваш ребёнок? – Серых даже и не шевельнулся, так и остался сидеть за столом.

– Он сейчас спит. Хотите посмотреть? – Галя спросила с нажимом, но Серых хладнокровно кивнул.

Галя скептически оглядела следователя, но ушла, чтобы принести завёрнутую в большой кусок ткани деревянную куклу, поразительно напоминающую человеческого младенца. Умиротворённое спящее лицо и даже маленькие пальцы с ногтями были так мастерски вырезаны, что, если бы не характерный для древесины рисунок, его можно было бы принять за живого.

– Это так, чтобы позлить бывшего. Нет никакого ребёнка, – Галя выразительно подняла брови. – Ещё вопросы есть?

– Надеюсь, молодой человек заявится сегодня к матери?

– Я ему не нянька.

– Надеюсь, он всё-таки сделает это, – Серых встал, но Галя спокойно приняла его тяжёлый взгляд.

Ох и не понравилась мне Галя – мутная барышня, но намёк она усвоила хорошо и через полчаса как штык прибежал парнишка домой. Позже выяснилось, что мать пыталась не пустить его обратно к «этой», чуть ли не в дверях костьми ложилась, но не уберегла. Знала бы, чем кончится, заперла бы накрепко, а так показалось ей – молодо-зелено, перебесится, ну увлёкся мальчик, и что тут такого. Наиграется и само отвалится, а вышло оно иначе.

Больше её старший сын из той Галиной квартиры не выходил. На настойчивые звонки иногда отвечал, но говорил отчуждённо и наотрез отказывался зайти к своим ещё разок. Младший брат по просьбе матери караулил у них под дверью, но и это не помогло – тот не открывал и требовал проваливать, не лезть не в своё дело.

Единственный, кто не вставил свои пять копеек в публичное полоскание Галиных предпочтений, была мама её бывшего. Она как-то остановилась поболтать с Клавдией Ивановной и на выпад против Гали со сталью в голосе отчеканила, что не будет осуждать девушку за её выбор. Значит, ей так лучше. Надо было видеть упавшую челюсть тёти Клавы.

А Коля новость переваривал трудно. Перестал маячить под окнами бывшей жены и с остервенением набросился на мой несчастный ремонт, орудуя строительными инструментами с такой страстью, что становилось не по себе. Нужно было сбросить пар, и я безошибочно угадала верное средство.

Случилось то, что бывает, когда двое постоянно пересекаются в одно время и в одном месте – проскочила искра. Потом Коля долго курил и непонятно и даже виновато молчал, а я смотрела на него и думала, вот интересно, а почему Галя не дала задний ход, а вцепилась в никчёмного с виду пацана и выжимает из него все соки.

Затею с деревянной куклой-младенцем Галя не бросила, продолжая регулярно выгуливать своё полено, хотя привычный воздыхатель исчез с горизонта. Коля бегал ко мне каждый день и понемногу оттаивал, бросив корчить из себя трагически обиженного героя.

Однажды столкнулась с ней в лифте – Галя сделала предельно равнодушную мину, но я успела поймать бешеную злость в глазах и почувствовала, как покалывают кончики пальцев от готовности дать отпор и шарахнуть её же пожеланием, но та спокойно вышла на своём этаже и почти улыбнулась мне на прощание. Крепкие у неё нервы, этого не отнять.

Когда Коля не пришёл на заранее согласованный творческий ужин и сбросил звонок, мне и в голову не пришло переживать. Мало ли, какие обстоятельства могут быть у человека, но через час это превратилось в зудящую тревогу, а через два в такую глупость, что я решилась зайти к его маме.

Она уставилась на меня с изумлением и вышла в общий тамбур.

– Что случилось, Юля? Коля разве не с тобой?

– Нет. Он должен был заскочить пару часов назад, но пропал и я не знаю, где он.

– Что же ты ждала, – пробормотала она сердито, – а у Гальки проверяла?

– Ещё нет, но теперь схожу, пожалуй, – никогда ещё я не выглядела так глупо.

– Погоди, я с тобой, – она заперла квартиру и энергично рванула вперёд. На её всегда спокойном и приятном круглом лице проступил страх, и мне понадобилось усилие, чтобы унять колотящееся сердце.

Я вдавила кнопку звонка, а Колина мама требовательно постучала костяшками пальцев по полотну двери. С той стороны что-то глухо упало, а потом на нас обрушилась какофония звуков, похожая на завывание ветра и протяжный вой собак. Колина мама сунула руку в карман немного засаленного кожаного фартука, достала ключ и хладнокровно вставила в дверной замок.