Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В кресле рядом с моей кроватью, сложив руки на груди, сидел Окладин, смотрел на меня недоуменно и сосредоточенно.
Возле дверей, плечом опершись о косяк, стояла взволнованная дежурная, устроившая нас в гостиницу.
Ощущая внутри жгучую, иссушающую жажду, я, не узнавая собственного пересохшего голоса, попросил пить. Пташников налил из графина стакан воды и протянул мне. Я схватил стакан с такой жадностью, словно боялся, что его отнимут. Вода струилась по подбородку, затекала под рубашку.
Сразу стало легче, хотя голова еще болела, а в теле была противная, отупляющая слабость.
– Что с вами случилось? – только сейчас дошло до меня, о чем спрашивает Пташников. Я приподнялся на локтях, краевед подложил под мою спину подушку. Рубашка и брюки на мне были мятые, нерасшнурованные грязные туфли валялись посреди комнаты.
В глазах Окладина сквозило осуждение. Наверное, меня можно было принять за пьяницу, проснувшегося в страшном похмелье.
Мне стало стыдно, хоть провались. Попросив еще стакан воды и залпом осушив его, я торопливо, перескакивая с одного на другое, поведал о том, что произошло ночью: о кольце на тумбочке, о попытке догнать его владельца и о происшедшем у крепостной стены.
Во время моего рассказа историк и краевед несколько раз переглянулись. Я понял: мне не верят, и горячо, еще более несвязно начал повторять случившуюся со мной необычную историю.
– Все это очень похоже на приключенческий сюжет, – не дослушав меня до конца, обронил Окладин.
Пташников промолчал, но по его выразительному лицу было ясно, что он подумал о том же.
Это разозлило меня. Голова все еще болела, в мыслях был разброд. События минувшей ночи перемешались, перепутались, и я даже подумал – уж не на самом ли деле приснились они мне?
Ночное преследование по пустынным улицам, черная фигура незнакомца впереди, тропинка вдоль крепостной стены, протяжный скрежет двери, пахучая струя в лицо, удар по голове – не слишком ли много событий для одной ночи?
Пожалуй, если бы кто-то рассказал мне такое, я тоже бы не поверил. Даже грязные ботинки – явное свидетельство того, что ночью я куда-то выходил из гостиницы, – можно было объяснить иначе, без золотого кольца и ночного преследования.
Я спустил ноги на пол, полез в карман брюк за носовым платком – и вынул кольцо! То самое золотое кольцо с красным граненым камнем, которое разглядывал ночью!
Окладин смотрел на меня, как на ловкого фокусника. Пташников не отрывал от кольца изумленных глаз. Дежурная у дверей охнула от неожиданности, и на ее лице еще отчетливее обозначился испуг.
Я протянул кольцо Пташникову:
– Вот вам вещественное доказательство, что все это было наяву, а не приснилось.
Краевед взял кольцо осторожно, словно боясь, что оно исчезнет, долго рассматривал его, сдвинув очки на лоб. Наконец растерянно проговорил, вернув очки на нос, а кольцо положив на тумбочку:
– В драгоценностях я небольшой знаток, но ясно, что кольцо ценное и старинной работы. Где-то я такое уже видел…
Только мельком взглянув на кольцо, словно оно вовсе не заслуживало внимания, Окладин бесстрастно произнес:
– Представим, это кольцо вы действительно обнаружили ночью на тумбочке и его действительно оставил ваш сосед по номеру. Но все остальное, извините, выглядит совершенно неправдоподобно. Вряд ли вы вообще покидали этой ночью гостиницу.
Я не мог понять, почему Окладин с таким недоверием относится к моему рассказу, словно случившееся со мной каким-то непонятным образом касается лично его.
Хотел резко ответить историку, как вдруг в комнате раздался тихий голос дежурной, которая по-прежнему стояла у двери.
– Вы не правы, – возразила она Окладину.
Тот резко повернулся к ней лицом:
– В чем я не прав?
– Ночью этот молодой человек, – сказала дежурная, кивнув в мою сторону, – выходил из гостиницы.
Вид у женщины был – краше в гроб кладут, голос дрожал от волнения и срывался.
– Да вы сядьте! – подал ей стул Пташников.
Дежурная благодарно кивнула, присев, прошептала едва слышно, не поднимая головы:
– Это я во всем виновата…
– Давайте по порядку, – сразу же остановил ее Окладин. – Сначала познакомимся. Как вас зовут?
– Зинаида Васильевна.
Историк назвался сам, представил нас с краеведом и деловито заговорил, взяв на себя роль следователя:
– Вот теперь мы можем спокойно разобраться, что же случилось. Значит, Зинаида Васильевна, этой ночью вы видели обоих жильцов триста седьмого номера?
– Да, – покорно кивнула женщина, все больше теряясь и нервничая. При этом она почему-то старалась избегать требовательного взгляда историка.
– Ночью вы о чем-нибудь говорили с человеком, оставившим это кольцо? – строго спросил Окладин.
– Я окликнула его, когда он был уже у дверей. Мне показалось, он хотел уйти незамеченным.
– А разве входная дверь на ночь не запирается?
Дежурная испуганно посмотрела на историка и опять отвела глаза в сторону:
– Вообще-то положено, но на этот раз я поленилась.
– Так, ясно. Что было дальше?
– Я спросила его, куда он на ночь глядя собрался. Он ответил, что попробует уехать ночным поездом, а если не получится, то вернется назад в гостиницу.
– Странно, зачем этому человеку понадобилось вас обманывать, – недоверчиво заметил Окладин, постукивая длинными пальцами по подлокотникам кресла.
– Не знаю.
– Наверное, перед уходом из гостиницы он все равно должен был сдать вам номер?
– Да, но он заплатил за двое суток, – замявшись, не сразу ответила дежурная.
Теперь историк тем же требовательным тоном обратился ко мне:
– А может, вы ошиблись и в темноте пошли за другим человеком?
Мне не понравилось, что Окладин все больше входил в роль придирчивого следователя, который не верил ни мне, ни дежурной. Поэтому в голосе моем проскользнуло недовольство:
– На улице больше никого не было. Если бы он направился к вокзалу, я обязательно заметил бы его.
– А если он поймал такси? – настойчиво цеплялся историк за свою версию.
– Дорога к вокзалу прямая, как линейка. Ни одной машины в это время на улице не было.
– Значит, ошибка исключается? – пытливо заглянул мне в лицо Окладин, словно в чем-то все еще подозревая меня.
– Это был мой сосед по номеру, я не мог ошибиться.
– В любом случае его надо найти, – сказал Пташников.
– Зачем?
Краевед удивленно развел руками: