Пока я пытаюсь вырвать руки, Тимур выпрямляется.

Он привязал меня!

К подлокотнику дивана!

А я говорила бабушке выкинуть его тысячу раз! Но она с этим, пардон, гуано никак не расстанется! У нас откуда-то ремонт в гостиной, а этот диван всё ещё тут!

– Не боишься, что отомщу? У меня методы хорошие. Могу машину поцарапать, – угрожаю.

На мои слова следует только самонадеянная усмешка.

Мужчина закатывает рукава рубашки и идёт в ванную, которая находится прямо напротив дивана. И вместо того, чтобы попытаться вырваться – смотрю на его задницу, обтянутую тёмными брюками.

Блин, я его лапала – попа у него как орешек. Лучше, чем у меня. Хотя я раньше спортом занималась.

– В прошлый раз, когда ты сделала это – всё привело к твоей беременности. Хочешь вторую?

Я захлопываю рот и соплю, лёжа на диване.

Нет уж… Второй беременности мне пока много. Не буду мстить. Мстительница из меня плохая. Мщу себе в убыток. Хотела ему нагадить, а в итоге… Влипла сама!

– Обойдусь, – хмыкаю и отворачиваюсь под шум воды. Сама неосознанно смотрю вниз, на себя. Мама мия… Сорочка-то задралась, бедрышко оголила. А ещё… Где мои трусики, а? Всё на виду! И оставил ведь так, наверняка, чтобы потом прийти и… Что? Поглумиться?

Тимур как раз возвращается с чистыми руками, а я стискиваю ноги, пытаясь прикрыть треугольничек, на который сейчас устремлён взгляд мужчины.

– Не смотри, – краснею. И вспыхиваю от стыда.

– Тебя не смущает, что у нас скоро родится ребенок? – выгибает иронично бровь.

А чего это я, действительно?

Немного становится легче. Но не могу я перед Бахрамовым полностью оголиться, пока возбуждение вообще с головой не накроет. В настоящее время у меня остались частички разума, поэтому я немного смущаюсь. Не только из-за вида, который открывается Тимуру.

Но и из-за…

Соски твёрдые, смотрят вверх, просвечивая через тонкую сорочку. А гладкий лобок спокойно чувствует себя под взглядом Бахрамова, который потихоньку начинает стягивать с себя рубашку.

– Может, – на мгновение теряю дар речи, упиваясь этими мускулами. Раскосыми мышцами. Загорелой кожей. Он настолько идеален, красив и опасен, что у меня вырабатывается слюна.

И всё же… Повезло мне, что мой босс без пузика и не коротышка.

– Развяжешь меня?

– Неа.

Его пальцы опускаются на тёмные брюки. На пуговку. И я снова вспоминаю его… То, что кроется под тесной тканью и сейчас пытается её порвать.

Сглатываю, кусая губу. От одного только воспоминания… Стискиваю вместе ножки от жара, хлынувшего мне вниз живота и между ног.

Всё.

Разум отключается, машет мне белым платочком, сдаваясь.

И я не сопротивляюсь, не язвлю, когда Тимур нависает сверху. Но не торопится снять трусы и войти в меня. А мне уже… Хочется. Очень хочется. Я снова вспоминаю как он входил в меня… В первый раз всегда больно. А сейчас, я думаю, будет легче.

Карие глаза, в которых я тону поблёскивают озорным огоньком.

– Ты что-то задумал? – спрашиваю, пытаясь высвободиться.

Кажется, моё возбуждение берёт меня в свою власть. Потому что я готова сама повалить Тимура на кровать!

– Немного, – усмехается.

Я тут же выгибаюсь, прикасаясь животом к его твёрдому и рельефному прессу. Потому что Тимур…

Касается меня между мокрых складок. Раздвигает их, проникает пальцами,  массирует и тонет в моей влаге.

Чёрт, как же стыдно…

– Я понял. Тебе нравится, когда тебя связывают, да? – издевается надо мной, щекоча кожу между ног. Я неосознанно толкаюсь вперёд, желая почувствовать большего. А мужчина не торопится. Испытывает меня на прочность, которой нет. – Я запишу себе это в блокнотик.

– Запиши ещё, что я жутко злая, когда меня дразнят, – предостерегаю его. Он трогает меня везде, но только не там, где нужно!

А сейчас и вовсе отрывается, убирая свои пальцы, которые я так хочу почувствовать в себе.

Переносит их на грудь. Отодвигает краешек сорочки и хватается за сосок, слегка сжимая.

И опять вырывает из моего горла стон, который я уже не скрываю.

И это, чёрт, нравится ему! Как и мне!

– Тимур-р-р, – буквально рычу. – Если ты сейчас…

– М? – явно издевается надо мной, издавая этот звук. Толкается вперёд. Прижимается ко мне своим пахом. У самого дубина в трусах, а меня ещё заставляет изнывать от недостатка ласки!

– Ты – чудовище!

Вместо ответа он наклоняется вперёд. Дотрагивается своими губами до моих.

– Скажи «хочу», – выдыхает.

И я, без какого-либо стеснения, следую его указаниям.

– Хочу. Тебя. В себе.

Каждое слово говорю на выдохе. От гребанного возбуждения!

Но это Тимуру нравится! Он возвращает обратно свои пальцы к лону, играется с губками и даже входит на одну фалангу внутрь. Но это только сильнее заставляет меня кипеть. И как будто жариться на сковородке, не давая приготовиться.

Чёрт! Я теперь и кушать хочу!

Как только, так сразу пойду!

А пока только мучаюсь, извиваясь на диване.

Бахрамов, будто мстя мне, только играется. Задевает и так напряжённый клитор, который от одного прикосновения ноет так, словно меня ударяет молнией.

– Ну за что, – уже постанываю, не в силах сдержаться. Я готова заплакать! Тимур –говнюк!

Только нависает надо мной, смотрит в моё лицо, наслаждается моей беспомощностью.

– Как только я освобожусь…

Не договариваю, желая расплакаться.

Дура ты, Ася, дура! Пора держать язык за зубами!

Потому что Тимур прекращает. Снова. Опять. Убивая меня и не давая прийти к кульминации.

– Говню-юк, – воплю, но тут же задыхаюсь.

Бахрамов отстраняется от меня и прожигает сдержанным взглядом.

Хотя вижу – он сам на пределе.

– Твой язык надо укоротить, ты в курсе? – говорит холодно. Хватает меня за бёдра и переворачивает на живот. Не понимаю, что происходит, не сопротивляясь. Превращаюсь в пластилин, из которого Бахрамов так умело лепит мои позы.

Руки перекручиваются вместе с ремнём, а попа поднимается в ладонях мужчины.

Ой-ой…

Такое у нас впервые.

И чёрт, я уже согласна на всё!

– В кур…

Чувствую в себе что-то большое, растягивающее меня изнутри. И выгибаюсь под громкий всхлип, который сам вырывается изо рта. Чувствую на теле горячее дыхание Тимура. Его тело. Его руки, стискивающие меня за ягодицы.

Пока его член входит в меня, скользя в моём возбуждении.

А я теку сильнее.

И нет, мне не стыдно!

Потому что делаю я это из-за мужчины, что вбивается в меня размеренными толчками.