Затем они снова двинулись дальше в глубь конюшни, где находился вход ещё в одну комнату.

Большая, и видимо хорошо освещаемая днем, благодаря многочисленным окнам, в которых уже чуть дребезжал рассвет.

Здесь же стоял во всю длину стол и такие же лавки по бокам от него. Дарьяна догадалась, что это была столовая. Поражало ее только то, что она находилась рядом с конюшней.

Безбородый оставил ее, приказав чтоб после завтрака последовала за остальными. Не совсем понимая, что ей делать дальше, девушка села за стол и принялась ждать, почувствовав через какое-то время, что засыпает.

Проснувшись от шума и гула голосов, она подняла голову, почувствовав одновременно сбоку толчок.

Маленький мальчик пытался сдвинуть ее в сторону. Дарьяна подчинилась подвинувшись, сонно оглядываясь по сторонам и не понимая ещё, что происходит.

В помещение стало очень светло и в нее входили дети разных возрастов, несшие в руках огромные, алюминиевые тарелки и небольшие куски хлеба.

В памяти девушки предстала картина войны, которая тут же улетучилась едва она почувствовала запах еды. Желудок сердито заурчал, напомнив девушке, что со вчерашнего дня в нем не было ни крошки.

Рядом с мальчишкой присела девочка лет десяти и протянула ему вторую тарелку из своих рук. Дарьяна невольно посмотрела как на дне ее плескалась горячая жидкость, непонятного цвета. Есть как-то сразу расхотелось, но желудок твердил обратное.

—Почему не кушаешь?— послышался вопрос, от девочки глядевшей на Дарьяну с любопытством. Девушка не нашлась что ответить, поэтому просто пожала плечами.

—Ты тут новенькая да?—Дарьяна криво улыбнувшись, кивнула. На что девчушка соскочив со своего места и схватив удивленную девушку за руку, уверенно потянула ее из-за стола. Дарьяна подчинилась и они вышли со второго входа в трапезную.

Там в небольшом дворике, толпились в ожидании своей порции остальные дети. Они подавали пустые чашки, в которые высокая, крупная женщина наливала с большой кастрюли бульон, стоящей на круглом столе.

Ее сильные, большие руки проворно двигались, работая, а сама она то и дело покрикивала на вдруг зазевавшегося перед ней очередного засоню.

—Пойдем же, тебе нальют. Мадам Брук очень не любит, когда мы затягиваем с едой.

Девочка сунула ей в руки такую же чашку и подтолкнула к женщине. Та на автомате выхватив чашку налила как и всем и сунула кусок серого хлеба, взглянув на девушку в последний момент. На секунду женщина будто остолбенела глядя на Дарьяну, затем быстро спросила:

—А ты что здесь делаешь? Разве тебе приказывали работать с детьми?

— Аа, я… меня сюда привели,—расстерялась девушка.

—Кто? – не унималась женщина.

—Я не знаю, как его зовут. Тот что без бороды,—ответила Дарьяна смотря как мадам Брук кивает, а потом раздражённо отмахивается от нее, веля им идти прочь.

Ничего не понимая девушка вернулась и села на свое место, которое было уже занято ребенком и которого решительно немного подвинув, ее спутница ей освободила. Есть совсем расхотелось, не было аппетита.

Заметив, что Дарьяна не притрагивается к еде, девочка клятвенно заверила ее, что бульон варят из самых лучших, оставшихся косточек разделанных куропаток, которых добывают в замок для их господина.

— Ты ешь-ешь, нам много времени на это не дают,—прихлебывала малышка, то и дело участливо обращаясь к Дарьяне, поторапливая ее.

Девушка грустно кивнула с неохотой откусывая кисловатый хлеб и неспешно жуя его, после которого сразу же захотелось пить.

Осторожно зачерпнув деревянной ложкой бульона, девушка отхлебнула, смакуя его во рту. Вкус и правда походил на куриный. Все почти разошлись, когда девушка тоже доела свою порцию, почувствовав как силы вновь возвращаются к ней.

— Пойдем! – торопила ее соседка, которая уже держала за руку мальчишку. – Помоем чашки и вернём мадам. Она уже ругается. Слышишь?

После завтрака все дети шли за человеком, который появился сразу же едва они закончили есть. Его злой и худощавый внешний вид, был противоположной стороной его характеру. Он строго, но добродушно поторапливал всех поспешить.

Все действовали складно без вопросов, отчего складывалось понимание, что каждый не впервые знаком с правилами этого места.

Тут были только дети и подростки, которые были значительно выше Дарьяны. Хотя это ее нисколько не удивляло. В родном мире ее часто принимали за школьницу. Она привыкла к этому, хотя по началу это не могло не расстраивать молодую девушку, желающую в будущем создать семью. Ей казалось, что ее маленький рост может стать этому помехой.

Наконец их привели на большое, вспаханное поле. Работа заключалась в сеянии зёрен пшеницы. По крайней мере в этом девушке была ясна логика. Все как в ее мире. Люди заботились о будущем урожае.

—Как тебя зовут?— обратилась Дарьяна между делом к своей маленькой подружке.

— Фиона, мадмуазель!—улыбнулась девочка и указала на мальчика рядом.—А его Генри, он мой младший брат.

— А где же ваши родители?—улыбнулась Дарьяна услышав обращение девочки к себе.— Где родители у всех остальных детей?

—Наши работают с другими взрослыми. Видимся мы только поздно вечером. И то не всегда. И не у всех здесь есть родители.

Откровения малышки, в который раз убедили девушку в жестокости этого мира. Какое-то время Дарьяна молчала, переваривая услышанное. Затем снова обратилась к Фионе:

—Значит вы совсем нигде не учитесь?—при этом вопросе девочка так странно посмотрела на нее, будто совсем не понимает ее. Было ясно, что у них даже понятия нет такого. Учиться…

Кстати что касается понимания, девушку вдруг осенило, что все говорят на ее родном языке. Спросив об этом девочку, ответ который снова навлек на мысли, что все это не может быть правдой. Что это точно сон. Литургический может. Затянувшийся. Который к тому похоже уже никогда не закончится.

Как оказалось, на каком бы языке ты ни говорил, здесь все друг друга поймут. В этом мире один язык на всех. А какой он?! Для каждого он покажется своим родным. Будь то английский или немецкий или русский как в ее случае. Только имеющие магические силы могут говорить на языке, который уже они простой люд не поймут.

День клонился к позднему вечеру. Изможденные от непосильной для такого возраста работой, дети еле передвигали ноги.

Полноценного обеда не было, им сунули каждому в руки ломоть хлеба и подкатили кадушку с водой. Благо ещё, что мучений от жажды они не знали весь оставшийся день. И все же Дарьяну поражалало такое жестокое обращение с детьми. Глядя на их перепачканные землёй, изможденные лица, сердце щемило от жалости. Она вот-вот готова была и сама расплакаться от усталости и опустошённости. А тут дети...

Конечно она не понаслышке была знакома с работой в земле. С бабушкой они каждый год засаживали свой небольшой участок картофелем и овощами. А после она старалась вырваться с учебы, чтобы помочь собирать их урожай. Но никогда та работа не была такой изнуряющей как сейчас. И хуже всего было от того, что эту работу выполняли дети.