Ола вдруг ощутила сильнейшее желание произнести: «Я сделаю все, что вы скажете. Только прикажите».

Но, вспомнив, что она принцесса, а он всего лишь герцог, девушка поняла: она должна противиться такому порыву. Это было трудно, ведь внутренний голос говорил ей, что он тот мужчина, которым можно восхищаться, а возможно, и тот, которого стóит боготворить. Ее тянуло поддаться этому желанию, но она не осмелилась.

Страх заставил ее высокомерно опустить взгляд на его руку, сжимавшую ее пальцы, после чего удивленно посмотреть на него.

– Простите, – сказал он. – Я не имею права прикасаться к вам против вашей воли.

Она чуть не выкрикнула: «Но я вовсе не против! Я хочу, чтобы вы опять ко мне прикоснулись, хочу оказаться в ваших руках, хочу чувствовать губами ваши уста. Я всегда буду этого хотеть».

Однако Ола всего лишь сказала:

– Что это на вас нашло?

– Для меня очень важно, чтобы вы не ушли. Важно настолько, что я и выразить не в силах.

– Почему же это так важно? – спросила она.

– Потому что… Потому что есть причины, которые я не могу назвать. Пожалуйста, останьтесь со мной. И не обижайтесь.

Сердце Олы переполнилось радостью, ведь она была уверена, что поняла его. Герцог не хотел ее отпускать, потому что его влекло к ней так же сильно, как ее влекло к нему. Но, разумеется, о том, чтобы выразить это словами, и думать было нечего.

– Я не обижаюсь, – мягко произнесла Ола.

– И останетесь?

Она улыбнулась.

– Кажется, у меня нет выбора. Вы ведь продолжаете держать мою руку.

Герцог посмотрел на соединенные ладони, будто увидел их впервые. Долгое время он не шевелился, как будто его, как и ее, охватило некое возникшее между ними напряжение.

– А если я вас отпущу, – наконец медленно проговорил мужчина, – обещаете не убегать?

Ола, вздохнув так тихо, что он даже не услышал, вымолвила:

– Обещаю.

Очень неохотно Джон отпустил ее руку, и она ощутила почти физическую боль от этого разъединения.

«Что со мной происходит? – пронеслось у нее в голове. – Какое безумие! Это опасно. Я должна прекратить все, пока не поздно».

Но она знала, что уже поздно.

Это всегда бывает слишком поздно.

– Теперь, когда я согласилась остаться, – нетвердым голосом произнесла Ола, – вы должны закончить рассказ о своих лошадях. Это так… так интересно.

На самом деле она не могла припомнить ни единого слова из его рассказа о лошадях, но такая тема казалась ей достаточно безопасной.

– Да, лошади, – неопределенно ответил герцог. – Одну я держу в Лондоне для поездок по Роттен Роу. Весь лондонский свет собирается в Гайд-парке, чтобы погулять или покататься верхом.

– Значит, и мне нужно туда попасть.

– Думаю, вам там понравится. Остальные лошади находятся в деревне. Вы же понимаете, у меня очень мало времени на самого себя.

– Неужели вам в Лондоне совсем-совсем ничего не нравится? Даже бывать при дворе?

К этому времени и он, и она уже успокоились настолько, что смогли вести разговор на обычных тонах.

– Я бы сказал, в некотором смысле, это самое неприятное из всего. Я постоянно нахожусь … – Джон резко прервал себя.

– Продолжайте, – попросила Ола.

– Вы решите, что я самодовольный хлыщ.

– Обещаю, что не подумаю так.

– Хорошо. Я в ваших руках. Я постоянно нахожусь в самой гуще ярмарки невест. Вы хоть представляете, как трудно обладать вещами, о которых мечтают другие люди, желающие получить их после замужества с тобой? Они жаждут твоих денег и твоего титула. Они возьмут в придачу и тебя, но только потому, что без этого никак. Однако сам ты как человек им совершенно безразличен. – Он улыбнулся Оле. – Но вам-то, конечно, все это известно не хуже моего. Вы ведь в таком же положении.

– Да, – протянула она с видом знатока. – Поклонники. Это настоящее испытание.

– Если герцога донимают постоянно, принцесса должна страдать в тысячу раз больше. Как же хочется вырваться из всего этого! Скажите, а не по такой ли причине вы…

– Тс-с-с! – Она прервала его, приложив палец к губам. – Есть вещи, о которых предпочтительно не говорить.

– Конечно. Прошу прощения.

– Расскажите лучше о своей семье, – предложила Ола.

– У меня две сестры. Обе замужем и, слава богу, счастливы. Отец умер пять лет назад, и я, разумеется, занял его место. Потом, два года назад, умерла мать. После смерти отца она так и не оправилась от горя, мечтая все это время только о том, чтобы присоединиться к нему на небесах. Ей было невыносимо оставаться на земле одной.

– Как же она могла чувствовать себя одинокой, если у нее были вы? – удивилась Ола.

– Я не мог заменить ей мужчину, которого она любила. Сын – это совсем другое дело. Я люблю путешествовать, но тогда начал все больше времени проводить дома, стараясь быть с ней. Потом, правда, мама очень ласково сказала мне, чтобы я уезжал. Она желала остаться одна. С тех пор я все пытаюсь понять, говорила ли она правду или просто жалела меня? Моя мать была добрейшей женщиной на свете. Как бы то ни было, я много ездил по миру.

– Расскажите о своих путешествиях, – попросила Ола.

– А я хотел вас просить рассказать о своих. У вас они, должно быть, гораздо интереснее.

– Нет, я в своих поездках почти ничего не вижу, сплошные приемы да официальные встречи. – Ола рассмеялась. – Я, наверное, побывала во всех европейских бальных залах.

– И в каждом из них вами, несомненно, восхищались, – галантно добавил Джон.

– Вы мне льстите. Но что такое балы, в конце концов? Главное – это страны, а их я никогда не вижу, поэтому и хочу послушать вас.

Затаив дыхание, Ола слушала его рассказы. Она за свою жизнь ни разу не покидала Шотландию, а этот человек повидал всю Европу, жил во Франции, Италии, Испании, бывал и в более дальних краях – в Индии, в Египте.

Как зачарованная, девушка слушала описание древних пирамид, великой пустыни, Нила. Глаза ее сияли, когда герцог рассказывал о Венеции и Риме.

Это было то, чего ей всегда хотелось. Мужчины, которых она знала в прошлом, говорили только, как они восхищены ею и какие чувства она в них пробуждает. Поскольку сами они не вызывали у нее ответной симпатии, возбуждая в девушке сильное подозрение, что в действительности им были нужны лишь деньги ее отца, их рассказы не интересовали Олу.

– Когда-нибудь, – прошептала она, – я должна увидеть все это собственными глазами. Я бы с удовольствием отправилась в Венецию и покаталась на гондоле по Большому каналу.