– Почему бы вам не съездить в Венецию после Англии? – предложил Джон.

– Нет, – вздохнула она. – Это совсем не то…

– Не то? – повторил Джон.

Она имела в виду, что Венеция – это место, куда нужно ездить с любимым человеком, и что находиться там одной – совсем не то, но слова ее сорвались с уст неосознанно, в миг мечтаний, теперь девушка, снова взяв себя в руки, поняла, что не сможет произнести такое вслух.

– В Венеции я был один, и там меня охватило очень странное чувство, – после паузы продолжил он. – Из гондолы Большой канал выглядел изумительно… Но мне не с кем было поделиться восторгом.

Тут Ола догадалась, что герцог понял, о чем она не смогла сказать.

– А потом? – спросила она. – Что было после этого?

– Я вернулся домой, и мой дядя, он служит при королеве, сообщил мне, что нашел для меня место при дворе и я должен принять его ради чести нашего рода. Что ж, я пожил в свое удовольствие, теперь нужно было подумать и о семье. Конечно, на самом деле им хотелось, чтобы я женился и произвел наследника титула, но я еще не встретил ту, с которой был бы готов провести оставшуюся часть жизни. К их огромному раздражению, я до сих пор остаюсь неженатым. Но когда-нибудь я вернусь в Венецию и снова поплыву на гондоле, и на этот раз уже буду не один.

Сердце Олы тревожно сжалось. Это приключение заводило ее в неизведанные воды.

Однако в то же время по телу девушки прокатилась волна восторга. Разумная женщина сейчас сдала бы назад, отступила, но она не могла быть разумной. Примерно так себя ощущаешь, когда несешься галопом верхом на лошади, перепрыгивая через высокие, опасные ограды и не зная, что случится в следующий миг и чем закончится эта гонка – триумфом или несчастьем. Несмотря на это, Ола невероятно воодушевилась.

– Расскажите еще про свою жизнь, – нетерпеливо попросила она.

– А не стоит ли вам рассказать мне о своей? – спросил герцог.

Ола, помотав головой, ответила:

– Нет-нет, мне моя жизнь кажется совершенно неинтересной.

И это была святая правда, хоть он и не догадывался, в каком смысле.

– Но если я буду говорить о себе, то мне придется говорить и о вас. Вы так внезапно ворвались в мою жизнь и пленили меня так, как со мной не случалось никогда прежде.

Ола рассмеялась, впрочем, несколько нервно.

– Вы полагаете, я в это поверю? – спросила она.

– Но дело в том, что это правда, – серьезно промолвил Джон. – И если вас это удивляет, то я удивлен не меньше.

– Да, – подумав, произнесла Ола, – меня это удивляет.

Наступила неловкая тишина: оба были потрясены. Неожиданно герцог, вздрогнув, посмотрел по сторонам. Пока они увлеченно беседовали друг с другом, часы пролетели незаметно и ресторан уже почти опустел.

Ола, тоже вздрогнув, подняла голову. И куда только ушло время, пока она наслаждалась обществом этого обаятельного мужчины?

– Нужно было привести вас в какое-то другое место – где танцуют, – сказал Джон. – Но вам после долгого путешествия нужно пораньше лечь спать. Увидимся ли мы завтра? Я бы показал вам что-то из торжеств.

– О да, с удовольствием, – откликнулась Ола. – Но у вас, должно быть, и без меня много дел.

– Да, я почти все время занят служебными делами, – согласился он. – Однако считаю своим долгом помочь вам и уберечь вас от возможных неприятностей.

– Вы полагаете, меня подстерегают неприятности? – кокетливо поинтересовалась Ола.

– Должен признаться, мною движет иной мотив. Я не хочу вас никому отдавать.

Она, улыбнувшись, произнесла:

– Мне очень повезло, что я встретила вас.

И тут он сказал такое, чего девушка не поняла:

– Надеюсь.

– Конечно же, это так! Я знаю, когда мне везет, – заверила герцога Ола.

Ей показалось, что он то ли смутился, то ли забеспокоился.

– Понимает ли хоть кто-то из нас, что на самом деле происходит в нашей жизни? Неужели незримые материи не оказывают постоянного влияния на нашу судьбу, хоть мы ничего и не ведаем… и, возможно, никогда не узнаем о них?

Ола удивленно заметила:

– Вы говорите загадками.

– Загадки окружают нас повсюду. Разве вы этого не чувствуете?

– Да, – вздохнула она, подумав о том, как сама обманывает его. Ола была совсем не тем человеком, за которого ее принимал герцог, и ее окружали тайны, о которых Джон даже не подозревал.

– Мы должны всегда быть настороже, – сказал он. – Но я не сомневаюсь, у вас есть небесный хранитель.

То, как он это произнес, заставило Олу застенчиво улыбнуться.

– Надеюсь, это правда, – сказала она. – Перед тем, как приехать сюда, я молилась, и теперь, когда встретила вас, мне кажется, одна из моих молитв была услышана.

– В таком случае, мне следует сделать так, чтобы вы не изменили своего мнения. На ближайшие несколько дней намечено множество самых разных праздничных мероприятий: гуляния, шествия, фейерверки.

– Ах, я обожаю фейерверки! Мы в Олтенице иногда их устраиваем, и наш народ их любит.

Какое-то время они молчали, потом герцог сказал:

– Мы слышим разные неприятные истории о Балканах и о том, как вас запугивают русские. Это правда?

– Боюсь, что да, – ответила Ола. – Их может остановить лишь одно – защита страны королевой Англии путем заключения стратегического брака.

– Не хочется вам этого говорить, – сказал герцог, – но мы все понимаем, что рано или поздно закончатся невесты королевской крови.

Тут в Оле взыграло врожденное озорство ее характера, и девушка сказала:

– Быть может, они и мне найдут принца королевской крови? У ее величества несколько сыновей и внуков.

– И вы готовы на это? – спросил герцог. – Согласитесь на устроенный брак ради своей страны?

Произнося эти слова, Джон не смотрел на Олу, и что-то подсказало ей: вопрос этот дался ему нелегко.

– У каждого из нас есть свой долг, – ответила она. – Однако выйти замуж без любви было бы очень тяжело. Это сделало бы жизнь бессмысленной.

– Совершенно бессмысленной, – убежденно произнес герцог.

– Я думаю, все мы мечтаем найти идеального спутника, – мягко сказала Ола. – Человека, который будет прощать нам наши недостатки и любить нас, даже если мы не совершенны. Человека, который будет понимать нас, даже если мы станем делать вещи, которые могут показаться странными, и… – Она замолчала, чтобы не сказать большего.

Герцог посмотрел на нее с интересом.

– Мне на секунду показалось, что вы говорите так неспроста, – сказал он. – Как будто для вас эти слова значат что-то особенное.