Пока наши послы ездили в Карфаген, Сагунт был взят, разграблен, а жители перебиты. На месте прежнего города Ганнибал основал свою колонию, назвал ее Карфагеной-Спартагеной и разместил в крепости пунийский гарнизон.

Итак, Ганнибал стер нашего несчастливого союзника с лица земли, а мы оказались втянуты в войну, к которой были катастрофически не готовы. Звучит нелепой насмешкой — Рим, и не готов к войне! Но это было именно так, потому что нас ждала такая война, которой никто до той поры не видывал.

* * *

Наконец мы выступили. Двигаясь вдоль побережья, наш флот достиг Массилии, чтобы встать на якорь у восточного устья Родана[25].

Мы совершенно не представляли, что делает Ганнибал после взятия Сагунта и как он планирует вести войну. Отец полагал — да и все люди в его штабе тоже, — что единственная дорога для его армии в Италию — это путь по морю. Посему Ганнибалу придется пробиваться с боями вниз по берегу Родана к побережью, чтобы отыскать здесь флот, который мы ему, естественно, не отдадим, раз за разом рассуждали на совещаниях в палатке полководца. Довольно скоро я усвоил один очень важный урок: глупо полагать, что ваш противник мыслит точь-в-точь так же, как и мы, и станет поступать именно так, как мы напридумывали на военном совете за него.

* * *

Разбив лагерь, отец мой отправил в разведку конные отряды (в том числе и мой), дабы выведать, что происходит в округе и где теперь Ганнибал. Тогда мы еще не ведали, с кем нам довелось столкнуться и как опасен наш новый враг. Известия, полученные от аборигенов, оказались тревожными — говорили, что Ганнибал перевалил через Пиренеи, теперь идет через Южную Галлию и вот-вот будет готов атаковать Массилию. Все рассказывали о конных отрядах юрких нумидийцев, о толмачах африканцев, которые расспрашивали дорогу на Массилию. Добытые сведения подтверждали, что Ганнибал вот-вот объявится на побережье. Отец решил стоять на месте и встретить Пунийца на дружественных нам землях. Дела складывались для нас поразительно удачно. Слишком удачно, чтобы не заподозрить ловушку.

Итак, мы ждали…

Лето заканчивалось, наступал секстилий[26]. Помню, как я впервые столкнулся с нумидийскими всадниками. Низкорослые воины без доспехов на крошечных быстрых лошадках куда лучше подходили для разведки, чем наши конники. Издалека они показались нам смешными, маленькими, будто подростки, и совсем неопасными, пока один из них дротиком не сшиб наземь нашего всадника — тот легкомысленно решил прокатиться верхом без доспехов. Мы кинулись в погоню, но куда там — Ганнибаловы разведчики умчались, будто ветер, и мы не смогли никого из них ни настичь, ни сбить с коня. Это было тем более обидно, что наши лошади покрылись пеной, да и мы изрядно умаялись на жаре, но ничего не достигли.

Мы скакали довольно долго, преследуя варваров почти до самых стен лагеря Пунийца. Завидев частокол, мы вообразили, что отыскали наконец гнездо Ганнибала и теперь надо как можно быстрее сообщить об этом командующему. День уже клонился к вечеру, и мы повернули назад, однако не сумели добраться к своим до темноты. Пришлось устроиться на привал. Я выставил караульных, но мы с Гаем Лелием сменялись по очереди, чтобы проверять стоящих на страже. В любой момент я ожидал появления нумидийцев. Однако нас никто не атаковал. В лагерь мы прибыли только к полудню, измотанные, усталые, с весьма сомнительными сведениями. Отцу не понравились наши известия. Я помню, как он расхаживал взад и вперед по палатке, хмурил брови, а когда Диодокл принес кувшин разбавленного вина и нечаянно немного пролил, наполняя кубок, отец вдруг влепил ему такую затрещину, что парень отлетел к самому выходу из палатки. Диодокл валялся, облитый вином, кусая губы, чтобы не стонать от боли, а отец метался по палатке — он не понимал, что происходит, что задумал Ганнибал и что ему, римскому консулу, теперь делать. По его расчетам, Ганнибал должен был давным-давно подступить к Массилии, где мы его ждали во всеоружии. Почему этого не происходит? Почему Пуниец не идет к берегу? Чего ждет? Увы, я не мог тогда подсказать ответы на все эти важные вопросы.

В итоге отец решил идти навстречу Ганнибалу и дать бой.

Мы выступили на другой день рано утром. Консул торопился, но что толку — добравшись до места, мы нашли пустой, давно оставленный лагерь пунийцев. Скорее всего, он был пуст уже в тот час, когда мы издалека глазели на его частокол. Отряд разведчиков-нумидийцев оказался всего лишь обманкой Ганнибала, каковых нас ожидало в будущем еще множество. Мы двинулись дальше, опять никого не встречая, кроме поселений отнюдь недружественных нам племен. Посланные в разные стороны всадники захватили нескольких местных парней. Но пленники почти ничего не понимали по-нашему, а у нас не имелось подходящего толмача, чтобы разъяснить ответы и вопросы, так что пленные нелепо трясли головами в ответ на наши гневные возгласы. Но одно слово аборигены поняли и без перевода: Ганнибал. Заслышав это имя, пленники указали на северо-восток. Не сразу мы поверили, что именно туда и ушел Ганнибал со своим войском. Получалось, что путь его лежал вовсе не к морю, что он решил двинуться через Альпы, чтобы опередить нас и оказаться в Италии прежде, чем мы сумеем туда вернуться на кораблях. Брошенный лагерь, отряд нумидийцев заставили нас потерять драгоценные дни.

Отец приказал поворачивать и самым скорым маршем идти к побережью.

Но как мы ни торопились, часы и дни утекли безвозвратно, и не нам дано было перевернуть эту безжалостную клепсидру[27].

Прибыв в Массилию, отец созвал военный совет. Многие были в растерянности, не ведая, что делать. Увы, хитрый Пуниец ускользнул от нас, как лис из дырявого силка. Так что мы пока вынуждены были поступать так, как он планировал и хотел. Он направлял нас к цели, и как ни пытались мы противиться, шли туда, куда он нас вел. Это был путь к поражению, и мне кажется теперь, что отец это понимал уже тогда, в Мас-силии. Вернуться морем с армией прежде Ганнибала мы уже не успевали. К тому же Рим непременно должен был нанести Карфагену поражение в Испании — без этого нам пунийцев в войне не одолеть — мы знали это уже тогда.

И все же отец нашел выход, пусть и не самый лучший. Было решено, что дядя Гней двинется с набранным войском, как и планировалось, в Испанию, а отец спешно вернется в Италию без армии, только с небольшим личным отрядом на одном-единственном корабле. Отбыть мы должны были на другое утро. Это нестрашно, уверяли мы друг друга, ведь в долине Пада[28] квартируются два легиона, и нам хватит сил, чтобы покончить с армией Карфагена одним ударом. За год до этого Рим основал в недавно завоеванных и еще незамиренных землях две колонии — одну в Кремоне, другую — в Плаценции, так что у нас наличествовали силы, на которые мы могли опереться. Такое решение позволяло консулу очутиться в Италии одновременно с Ганнибалом. Или, что было бы вообще замечательно, даже чуть раньше.