— Что-то мне не верится. Энск — и американцы? Они в столицу-то приезжают раз в десять лет, а в здешнюю-то глухомань! — Я вздохнула, еще раз заглянув в пустой контейнер из-под бутербродов. — Почему колбасы всегда мало?!

— Да какие они американцы, — фыркнула Янка, изучая афишу. — Сама посмотри: М. Гольцман, Э. Петрофф и Б. Джеральд представляют… Мюзикл «Дракула»… Кто ж не знает Мойшу Гольцмана и Эдика Петрова! Бродвей, как же! Чистой воды Гнусь.

— Гнусь? — переспросила я. Вроде Янке эти товарищи ничего плохого не сделали, не с чего ей хамить.

— Гнесинская Академия Музыки, деревня. Ты вообще когда в последний раз в театре-то была, мадемуазель Преображенская?

Я независимо пожала плечами. Какой театр, когда у меня работа и Леша… был…

Вот именно, что был.

— А давай тут и сходим, — предложила я, чтобы отвлечься от вновь подступившей тоски то ли по Леше, то ли по бездарно потраченным семи годам личной жизни. — Это вообще приличный мюзикл-то?

— Говорят, ничего так. Не видела… о, гляди-ка! Сценарий — Тай Роу! — Янка расплылась в радостной улыбке, словно родню увидела.

Впрочем, я бы не удивилась. Чувство юмора и отсутствие тормозов у них с «настоящей леди» похожее.

— Значит, сходим. Раз уж ты мне в чемодан сунула платье. Хороша я буду в платье и с лопатой наперевес.

Шуточка получилась так себе, но Янка рассмеялась, показала мне большой палец и заявила:

— Лучше всех! Поехали, нас ждут великие дела!

Ага. Великие, дальше некуда.

Городок Энск — глушь похлеще Саратова — мы проехали минут за пятнадцать. Так долго только потому, что высматривали гостиницу. Так ничего и не высмотрели. То есть гостиницы-то нам попались, аж целых три, но все они не внушали доверия моей придирчивой сестрице. Та — какая-то пластиковая, эта — старая и наверняка с клопами, третья вообще называется «Бляхин Клуб».

— Разве приличные девушки могут остановиться в гостинице с таким названием? — тоном светской львицы осведомилась Янка.

— Так то приличные, а не с лопатой. Слушай, а мы лопаты-то взяли?!

— А то! Две отличные саперные лопатки. И этот прости господи отель тоже не годится, — поморщилась Янка на четвертую гостиницу близ главной площади.

— И чем не угодила? — из чистого любопытства спросила я.

— Далеко от усадьбы. Вот представь, взяли мы с тобой лопаты… И чемодан… — мечтательно добавила Янка.

— Чемодан-то зачем? — попалась в расставленную ловушку я.

— Чтоб за грибами ходить! — голосом кота Матроскина продекламировала Янка.

Я не выдержала, улыбнулась. Вот как тут побудешь правильной барышней с тонкой душевной организацией, когда у тебя такая сестра?! И в цирк ходить не надо — этот праздник постоянно со мной.

А Янка продолжала рисовать картину маслом. Мол, надели мы с ней платья, взяли лопаты и чемодан для клада, и все такие томные идем через площадь. Центральную. Перед мэрией.

Именно эту площадь мы как раз проезжали, и имели честь любоваться на статую Ленина Перстом Указующего. А рядом с Лениным — все та же реклама мэрских выборов. Отлично смотрелось, надо сказать. Какой-то добрый человек пририсовал мэру на плакате ленинские усы с бородкой. Зеленой краской. Сходство получилось просто потрясающее. Особенно в выражении добрых-добрых, честных-честных глаз.

Алюминиевый вождь мирового пролетариата указывал аккурат на похоронное бюро. Весьма пафосное, с мраморными ступеньками и золочеными колоннами. Золотые же буквы над входом гласили: «В добрый путь». А растяжка над вывеской обещала: «Только для Вас! Второй гроб в подарок!»

— Особенно актуально рядом с рестораном, — хмыкнула сестрица, и я, следуя за ее взглядом, прочитала еще одну вывеску.

«Жричодали». Ресторан кавказской кухни, если верить картонной носатой роже в витрине.

Если я правильно помню, на этом месте пятнадцать лет назад располагалось предприятие общепита «Столовая № 2».

— Повара те же, качество еды то же. Традиции рулят, — прокомментировала я.

— Смотри-ка, тут и частная клиника, а на задворках наверняка морг. Предприятие полного цикла, однако.

— Ты права, поищем другую гостиницу, — согласилась я, пытаясь не смеяться.

— Снимем квартиру на окраине, — резюмировала Янка. — Там никто не удивится лопатам. И до поместья ближе, и столовкой не пахнет. Я надеюсь.

Насчет квартиры Янка погорячилась. В славном городе Энске квартиры были только в центре и около стекольного завода. Все остальное — частный сектор.

Надо сказать, что частный сектор поблизости от усадьбы Преображенских — вообще отдельная история. Изначально там была деревня. В советские годы Энск разросся, городская улица добралась до самой деревни, и в точном соответствии с программой партии граница между городом и деревней перестала существовать.

Так и было годов этак до двухтысячных, когда весь Энск больше всего походил на запущенную деревню: двух-трех-этажный старый центр, несколько десятков четырехэтажных заводских домов барачного типа и домики-домики-домики. Если вы были в маленьких провинциальных городках, то точно знаете, как все это выглядит.

Выглядело до недавнего времени.

То ли мэр оказался фанатом своего дела, то ли у него кореша в Минфине. Уж не знаю каким образом, но он сумел привести в порядок центральные улицы, реставрировать старинный монастырь и разрекламировать Энск как центр регионального туризма. За что ему честь и хвала.

Так вот, о границе между городом и деревней. Она была. Причем настолько явная, что мы вместе с Янкиным джипом в нее чуть не провалились. Потому что асфальтированная улица была-была — и прекратилась. Ровнехонько под дорожным знаком «конец города Энска» (ну знаете, когда название города перечеркнуто), этаким новеньким и блестящим знаком. А в двадцати метрах за ним скрипел на ветру ржавый, покосившийся антиквариат.

«Колхоз имени 10 годовщины Великой Октябрьской Революции» — гордо сообщал антиквариат.

По «улице» сразу и было видно, что дальше — колхоз, причем зомби-колхоз. Грунтовка в колдобинах, в колдобинах лужи, в лужах свиньи. По левой стороне «улицы» сельпо с закрашенным окошком и покосившейся вывеской «Продукты», пустые ящики у входа, компания алкашей на ящиках.

И мы — чуть не доезжая до сельпо, посреди лужи, и недоуменно хрюкающая на нас свинья, которая в эту лужу собиралась залечь.

— Миргород, твою ж гармошку, — высказалась Янка по поводу местных пейзажей.

— Уверена, что нам сюда?

— Уверена! Не переться же через весь город с лопатами и чемоданом.

— Ладно. Тогда пошли на разведку.

Джип Янка припарковала около сельпо, под мутными взглядами трех алкашей, по типажам — вылитые Трус, Бывалый и Балбес.