– Спокойной ночи, мистер Стерн. – Сэм повернулась и направилась к двери.

– На груди?

Сэм вздрогнула, но продолжала идти.

– На плече?

Почему дверь так далеко?

– Может, на твоей аппетитной и круглой попке?

Рука Сэм слегка затряслась, когда она ухватилась за дверную ручку.

– А может, на внутренней стороне бедра, где только любовник сможет увидеть?

Сэм быстро открыла дверь.

– Теперь эта мысль не даст мне уснуть всю ночь, – пробормотал Ксандер.

– Спокойной ночи, мистер Стерн, – твердо сказала она и, выйдя в коридор, прислонилась к двери спиной. И смогла услышать его тихий, мягкий смех.

Невозможный человек.

И крошечная татуировка на левой груди, казалось, ныла сейчас так же сильно, как и пять лет назад. Когда она ее сделала.

– Какие тосты тебе нравятся, Дейзи? – Ксандер косо посмотрел на маленькую девочку, когда она села за барную стойку в пижаме. Ее рыжие кудряшки были очаровательно взлохмачены.

– Тебе какие сделать: золотистые или поджаренные?

– Поджаренные, пожалуйста, – ответила она вежливо.

На кухне Ксандер был один не слишком долго. Дейзи появилась в дверном проеме всего пару минут спустя, очевидно услышав его и приняв за маму.

Первой реакцией была паника. Что ему делать? Заниматься девочкой или пойти за Самантой?

А если Дейзи прольет сок? Уронит хлопья или варенье на стол, а он не стерпит этого?

Та ярость, которую Ксандер ощутил в том ночном клубе, пугала. Он знал, что никогда не сможет простить себе, если причинит боль ребенку. Как это делал его отец.

Понаблюдав за Дейзи несколько минут, Ксандер заставил себя успокоиться и не будить Саманту. Он решил испытать себя и предложить Дейзи такой же завтрак, как и у него.

Пока все шло хорошо. Он попытался улыбнуться, когда наливал Дейзи сок. Его голос оставался спокойным, когда он предложил сделать и ей тостов.

Обычно он не завтракал, предпочитая только чашку кофе. Но сегодня он сделал исключение и приготовил тосты.

Свадьба Дариуса и Миранды назначена на час дня, но банкет начнется не раньше четырех. Нужно успеть сделать фотографии после церемонии и принять поздравления от гостей.

Как у шафера Дариуса, у Ксандера были свои обязанности, о которых нужно позаботиться.

– О нет. – Запыхавшаяся Саманта внезапно появилась на кухне, выглядя почти так же, как и ее дочь. Босиком, в халате, а ее спутанные рыжие волосы рассыпаны по плечам.

– Прошу прощения. Нужно было встать раньше и приготовить вам завтрак.

– Успокойтесь, Саманта, – коротко ответил Ксандер. – Мы с Дейзи справились сами, правда?

Он поставил перед Дейзи тарелку поджаренных и намазанных маслом тостов, поздравляя себя, что за последние десять минут не испытал желания вый ти из себя.

Сэм никогда в жизни не чувствовала себя сбитой с толку, как сегодня утром. Она проснулась в чужой кровати, потом вспомнила, что сейчас живет в доме Ксандера Стерна. Часы показали восемь утра, значит, Дейзи уже проснулась.

Она вскочила с кровати, наспех надев поверх майки и шорт халат, поспешила в спальню Дейзи, но девочки там уже не было.

Сэм, идя по коридору на кухню, не ожидала увидеть Дейзи вместе с Ксандером.

Учитывая, что Сэм заплатили, чтобы она готовила и подавала ему завтрак.

Хуже того, Ксандер был бледен и хромал сильнее, чем вчера.

Он не должен был стоять так долго. Ей заплатили за то, что он не будет стоять.

Сэм пообещала ему: он не будет знать, есть ли Дейзи в квартире. А на следующее утро после их приезда он готовит завтрак ее дочке.

– Я действительно сожалею, – пробормотала Сэм, когда он передал ей кофе.

Сегодня на нем была коричневая футболка и выцветшие голубые джинсы. Он стоял босым на кафельном полу. Из-за перелома он не мог нагнуться и надеть носки и обувь, а ее не было рядом, чтобы помочь.

Как она могла быть так беспечна и проспать в первое же утро?

Прежде чем смогла уснуть, она ворочалась с боку на бок, вспоминая их последний разговор и то, что спит он обнаженным.

Откуда Сэм это узнала? Пока он был в душе, она перерыла все ящики и гардеробную в поисках пижамы, но не нашла.

Ей удалось заснуть только под утро.

Сэм удивилась, насколько непринужденно себя вела Дейзи в компании Ксандера. Обычно ее дочь очень стеснялась мужчин. Особенно больших мужчин, как он.

Это результат абсолютного безразличия Малькольма к дочери. Он не был таким крупным, как Ксандер. Но являлся таковым для ребенка, понимающего, что надо уйти из комнаты, если туда зашел Малькольм.

А с Ксандером Дейзи казалась совершенно счастливой.

– Я должен быть у Дариуса в половине одиннадцатого утра, ты сможешь отвезти меня? Я там же приму душ и оденусь к свадьбе.

– Конечно! – выдохнула Сэм с облегчением. Пока что он не станет дразнить ее. И ей не придется сопровождать его в душ и терпеть подколки сегодня утром.

– Хотя, насколько полезным шафером я могу быть, остается только догадываться, – добавил он с горечью.

– Уверена, Дариусу нужна будет ваша моральная поддержка. – Сэм все еще находила Дариуса немного пугающим, но Энди любила его. Даже такой самоуверенный и высокомерный человек будет нервничать в день своей свадьбы.

– Вернусь поздно, – продолжал Ксандер, – так что сами решайте, чем будете заниматься остаток дня.

Сэм ошарашенно посмотрела на него.

– Э…

– Но вечером мне опять понадобится помощь, чтобы принять душ.

– Мистер Стерн…

– Это не должно быть проблемой.

– Ксандер!

– Что? – Он раздраженно нахмурился. Сэм скривилась.

– Мы с Дейзи тоже приглашены.

Раз уж Миранда рекомендовала Саманту на эту работу, то и на свадьбу она ее пригласила.

– Уже уходите?

Сэм повернулась. Она, помогая Дейзи надеть пальто, посмотрела на Ксандера, наблюдающего за ними. Они стояли в вестибюле потрясающей гостиницы «Мидас», выдержанном в золотом и черном цветах. Банкет по случаю свадьбы Дариуса и Миранды все еще продолжался.

– Уже почти девять, и Дейзи устала. – Сэм улыбнулась, когда ее дочь зевнула.

Это была красивая свадьба. Энди была просто очаровательна, а Дариус – красивым и утонченным. Речь Ксандера на приеме вызвала много веселья. Он, как того требовала традиция, упомянул несколько смешных случаев из жизни Дариуса, когда тот был еще подростком. Но мудро воздержался о каких-либо взрослых подвигах своего брата. Их имена и так мелькали в заголовках газет последние двенадцать лет.