который содержится даже в коре и хвое, для ритуального ухода из жизни. Яд смертелен. Она проверила, нет ли ранки на руке. Выдохнула с облегчением и ускорилась. Пробираясь сквозь лещину и дикие абрикосы, уверенно двигалась по намеченному маршруту. Спустя час остановилась отдышаться. Глянула на командирские наградные часы мужа, скоро будет светать, надо спешить, чтоб не попасться на глаза поисковикам. Волнующееся сердце колотилось. Она почувствовала, как горячая струйка пробежала спине и впиталась в рубашку. Поднялось солнце над соснами, как золотой орден на небесной груди. Ежеутренний ритуал Матери Природы ознаменовал начало дня.

Женщина поспешно спрятала фонарь в карман ветровки и, достав мятую карту, осторожно развернула её. Сверилась с обозначенными точками на ней, поняла, что двигается верно. Ей приходилось преодолевать сопки, возраст намекал, что не девчонка, одышка и головокружение значительно снизили темп. Она присела на поваленное дерево. Когда мушки перед глазами разлетелись, Ася Леонидовна увидела натянутый между берёзой и вязами полиэтилен.

— Вот, чертенята, куда забрались, — она с трудом привстала, опираясь о дерево, хотела было подойти ближе. Как из — за орешника выскочил рыжий лохматый пёс. Она очень боялась собак, поискала глазами палку для самообороны. Рогатина была воткнута рядом с потухшим кострищем, осторожно потянувшись за палкой, заметила несколько окурков. Хм, значит, не дети тут были. Она расстроилась, в задумчивости и про пса забыла. Рыжая псина, похожая на лису, которая провела полжизни в норе, мирно сидела, высунув язык. Взглядом гипнотизируя женщину. Но не приближалась. Женщина расслабилась:

— Уходи, пёс, пошёл вон! — собака тявкнула, но не ушла. Ася махнула рогатиной. Рыжий подскочил, и, оглядываясь, словно звал за собой, засеменил вглубь леса. К нагорью.

— Тьфу ты, как я сразу не догадалась, Джульбарс, Джульбарс, где дети, веди, где они? — женщина с непонятно откуда взявшимися новыми силами рванула за псом. Оранжевые блики солнца высветили лохматую шерсть на спине собаки. Благодаря этому было ещё какое — то время видно впереди. Вдруг пёс исчез.

⠀ Ася Леонидовна поправила старомодный вязаный берет на голове, и снова достала карту. Сверилась. Маршрут, который ей нужно было пройти, совпадал с направлением, в котором убежал Джульбарс.

— Верно иду, помню ещё хоть что — то, не совсем из ума выжила, дядька всегда говорил, что из меня партизан бы вышел, что надо! Чует моё сердце — дети там! — шла она и бормотала себе под нос.

***

Когда Дина осторожно перелезла через влажный каменистый выступ, отгораживающий ее от участников загадочного сященнодейства, сделала еще шаг вперед. Но для людей в пещере она была невидимкой. Женщина, находившаяся в состоянии самозабвенного транса, раскачиваясь из стороны в сторону с закрытыми глазами, в этот момент разрезала театрально ножичком пространство между собой и поклонниками зловещего спектакля. Мерцающий синим, ритмично танцующий огонь в факелах, окрасился в багровый. Дина могла поклясться, что в тот самый момент она почувствовала парализующий волю, металлический запах крови. Девчушка застыла, словно каменный идол, не в состоянии пошевелиться, на минуту ей показалось, что сердце больше не бьется, а в ушах стоит мерзкий гул и протяжное песнопение, словно похоронная музыка. Она даже если б очень захотела, не смогла бы оторвать взгляда от происходящего, попыталась усилием воли протянуть руку вперед, чтоб преодолеть незримую стену. Дина ощущала себя единственным невольным зрителем происходящего на сцене таинства.

Неожиданно фигуры исказились. Так бывает с испарениями бензина от расплавленного асфальта в сорокаградусную жару, они тоже иногда приобретают причудливые формы и образы. Динке не было страшно, она попала под влияние всеобщего транса. Она помнила только, как сверкнул каменьями на рукоятке ножичек костяной в багряном отсвете горящих факелов, рубиновые капли крови медленной струйкой стекали в золотую пиалу. А люди зашлись в истошном оре. Рыжая псина подскочила на месте. Завыла, так, что захотелось испуганной малышке в тот момент оглохнуть, лишь бы не слышать мерзкой какофонии. Гулкий треск. Как от выстрела хлопушек и петард в Новый Год. Каменный мешок, в котором Дина застыла, словно в ловушке, начало сотрясать, болтать из стороны в сторону с невероятной силой. Будто, где — то над пещерой, двигались сотни гигантских тракторов. Видения растворились так же неожиданно как появились, мальчик в гимнастерке обернулся и ушёл вглубь пещеры последним. Динка навсегда запомнит его взгляд, тусклый, неживой, и одновременно горящий черной злостью и адской болью.

Даже спустя годы, когда она четко сможет описать эти сизые Сашкины глаза и его стальной взгляд, останутся вопросы. Почему он явился к ней? Что она должна понять? Зачем эти древние люди явились к ней? Вдруг за спиной девочки, будто из пасти вулкана, полыхнуло пламенем. Ее усталые, поникшие плечики обдало жаром, грохнул взрыв, оглушив ее. Мелкие камушки, казалось, пытались сбежать от опасности, посыпались сверху на Дину со всех сторон. Больно впиваясь в лицо и руки малышки. Ей было невыносимо страшно повернуться, глаза застилала перламутровая дымка, зачесалось в носу от запаха газа. Едкий, удушающий, смертельный запах. Пещеру заволокло туманом, огненные блики растворились во тьме, словно девочку погребли навсегда в каменном могильнике. Она сначала подумала, что ее ищут, нашли, пытались взорвать проход в пещеру. Когда череда сотрясающих пещеру взрывов прекратились, словно проклятый каменный склеп насытился болью ребенка, сменяя одну декорацию на другую, более зловещую. Грохоты от взрывов удалялись, словно гигантский землепашец с плугом размером с танк, кидает огромные зерна в каменную борозду, которую он только что проделал среди валунов и горных состарившихся пород над пещерой смерти. Каждое падение «зерна» колошматило своды подземные с неистовой силой, в тот момент никакие другие чувства Дина не испытывала, кроме одного — желания умереть, лишь бы это все закончилось.

Эхо войны растворилось в подземных туннелях невидимых так же быстро, как и появилось. В носу по — прежнему свербело от газа. Когда мертвая зыбучая тишина воцарилась в пещере, Дина услышала, как вспорхнула летучая мышь, гулко хлопая крыльями. Мерзко взвизгнула. Шлёпнулась капля на нос. Затем вторая. Глаза девочки привыкли к темноте, она осторожно огляделась, протянула во все стороны руки — рядом не было ни бугристых скальных стен, ни когтистых выступов. Она сделала еще шаг. Несколько капель снова упали на лицо. Дина подняла руки вверх, подставила ладошки лодочкой, увидев, что с пещерного потолка свисает наплывшее, похожее на огарок свечи, бледное пятно, источающее живительную влагу. Сталактит, догадалась девочка. Видела их в школьном учебнике по географии.

— Спасибо тебе, пещера, теперь я еще немножечко продержусь, — голос ребенка совсем ослаб, ноги ее подогнулись, онемевшие и гудящие так, будто она шла не одну сотню километров