и Лия уже подумывала, как ей отсюда выбраться. Было не по себе. Она пошла на берег, но он был пуст. Стала звать одноклассников по именам, но никто не отзывался. Лие стало не по себе.

— Валька, — крикнула она снова негромко, — ты где? Эй, кто-нибудь, отзовитесь! — от страха подогнулись коленки, она присела на корточки и стала ощупывать землю. Как назло, еще недавно светлая луна и яркие звезды вдруг исчезли, и вместо неба была черная дыра. Под рукой был мелкий сыпучий песок — значит, она отошла от берега в дюны. Надо идти обратно к берегу, и по нему определить направление. Она стала подниматься, но в это время на нее кто-то навалился. Оба упали и стали барахтаться в песке. Лия делала попытки вырваться, но это ей не удавалось. В этот момент она оказалась на спине, насильник воспользовался этим и тут же заломил ее руки над головой, а сам другой рукой стал поднимать ей платье, пытаясь снять трусики. Лия упорно сопротивлялась, она стала кричать, попыталась ударить его ногой. Но тот уже прочно сидел на ней, а ей мешала темнота, она к тому же ничего не видела от слез и страха. Но этот же страх придавал ей силы, она ужом вертелась под тяжелой ношей, не давая тому справиться с собой.

— Ну хватит, ты меня достала, — пьяный голос принадлежал Гоге. — Сама же сказала, что сегодня все можно. И что теперь, передумала?

— Гога, это ты? Ты дурак? Я же не это имела в виду! — от ужаса она осипла.

— А я, как видишь, это имел в виду. Давно уже хотел, да случая не было. А ты думала, воображать будешь вечно? — ему наконец удалось стянуть с нее трусики, и он с новой силой надвинулся на нее. — Ты хотела Раве достаться, да? Этому олимпийцу недоделанному? — он противно хохотнул. — А достанешься мне, — он снова хрипло засмеялся, чувствовалось, что он был сильно пьян. Она почувствовала его волосатые и неловкие еще мальчишеские руки у себя на бедрах, и ее стало трясти как от холода.

— Гога, миленький, не надо, — она решила, что можно его остановить уговорами. — Давай пойдем домой, попьем чаю, согреемся, — она сама не знала, что говорила, силы ее иссякали, и в конце концов не выдержала: — Пусти меня, подлец, слышишь?! Ты не посмеешь, гад!

Но тому уже было все равно, он был пьян и раззадорен. Его кавказская кровь кипела от вида и запаха невинной девочки. Он кое-как расстегнул ширинку на брюках, стал одной рукой стаскивать с себя штаны. Лию от ужаса происходящего почему-то сильно затошнило, и ей стало понятно, что сейчас может произойти непоправимое.

В этот момент кто-то третий споткнулся об них и упал, но быстро вскочил и стал стаскивать Гогу. Лия помогала, руками и ногами пихая насильника. Наконец те откатились в сторону, молча борясь друг с другом. Этого было достаточно, чтобы Лия вскочила, но от ужаса пережитого ноги ее не держали, и она, усевшись в песок, горько заплакала. Схватка была недолгой, учитывая состояние Гоги, и тот, матерясь и покачиваясь, скрылся за дюнами. Ее спаситель подошел к ней и подал руку:

— Вставай, — голосом Равы сказал спаситель.

Ну конечно, кто же еще мог быть свидетелем ее позора. Герой, красавчик! Как она сейчас ненавидела их всех.

Она попыталась от него отмахнуться, но потом вскочила и повисла на нем, зарыдав громко, с надрывом. В этих слезах было все: обида, отчаяние, разбитые надежды.

— Почему со мной, — повторяла она, — почему я, почему меня? — И без перехода отчаянно: — Меня еще никто не целовал, кроме тебя, ты мне веришь? — она оторвала свое лицо от его груди и заглянула ему в глаза. Уже светало, и она близко от себя увидела такие знакомые, любимые глаза. Как она мечтала об этом в темные зимние ночи, когда не могла уснуть. Но Рава, судя по выражению его лица, не собирался быть ее духовником.

— Пошли домой, — глухо сказал он.

— Ты что, мне не веришь? — Лия снова вцепилась в него.

— Да отвали ты от меня, — вдруг сорвался на крик парень. Он отцепил ее руки. Это было так ужасно, что девушка отпрянула.

— Ты, доверчивая идиотка, достала уже меня. Да ты заслужила такого обращения к себе, ты достойна только таких вот пьяных козлов. Что ты себе возомнила? Тебе подавай герцогов, графьев, чтобы ручки тебе целовали, цветочки дарили. Ты где живешь вообще?

— Ты чего это, Рава? — девушке показалось, что все это происходит не с ней.

Но тот уже ничего не слышал.

— А нет, тебе же летчиков хочется, вот с кем бы ты была счастлива! Как там у тебя в письмах было: «мой любимый, родной Алёша!»

— Что? — лучше бы она не слышала этих слов. А ведь мгновение назад она готова была любить Раву до конца жизни. А он, оказывается, читал ее письма? Как он посмел?! Ударив его по лицу, она развернулась и побежала прочь.

Наступало серое, мрачное, совсем не весеннее утро, и вокруг все отчетливей были видны степь и река. Вот ее спасение, подумала Лия, река, которая все смоет, очистит ее. Она бросилась в воду и стала плыть на середину, но вскоре почувствовала, как руки Равы схватили ее и потащили к берегу. Она отчаянно вырывалась, но он был сильнее. Они уже были на берегу, когда грянул гром и спасительный майский долгожданный дождь хлынул как из ведра. Разом остановившись и посмотрев друг на друга, схватились за руки и побежали к старой знакомой лодке. Сидя под ней, они видели в прорехи, как сверкала молния и о берег ударялись разбушевавшиеся волны. Мокрое платье прилипло к телу Лии, и она начала потихоньку дрожать. Увидев это, Рава обнял ее и попытался согреть, крепко прижимая к себе. Он был без рубашки, было видно его мускулистое тело. Оно было напряжено. Лие показалось, точнее, она ждала, что он поцелует ее. Так было в книгах и фильмах. И она была готова к этому. Но он вдруг спросил:

— А откуда ты придумала этого летчика и почему Алёша?

Она посмотрела ему доверчиво в лицо и призналась:

— Помнишь фильм «Баллада о солдате», там герой Алёша, такой красивый был.

Рава, конечно, не помнил. Да вряд он смотрел его.

— Ты живешь в другом мире. Тебе нравится читать книги, влюбляться в киношных героев, но в жизни все не так, неужели ты не понимаешь? — глухо сказал он.

Девушка оторвалась от него.

— Как в жизни? — голос у нее задрожал