— У Пыжова, если на то пошло.

— А Павлик не мог? — едко усмехнулся Фомин.

— Мог! — резко глянула на него Скорокова.

— Как же теперь быть?

— А так! Я ему не присягала!

— Ну, смотри.

— А я смотрю! Со всех сторон!.. С одной стороны, Павлик мог, — смягчилась девушка. — А с другой, вряд ли… Он обещал не трогать Гуляева.

— После того как нашлись доски?

— Да, глупо получилось.

— Это преступная глупость.

Скорокова кивнула, соглашаясь, но ничего не сказала. А там и Гуляев появился.

Всю дорогу парень пытался успокоить себя, отказываясь верить в то, что во дворе дома стоит угнанная фура. Но, увидев машину, в истерике биться не стал.

— Это что, тюрьма? — спросил он.

— Проверим, что ты делал ночью и утром, — качнул головой Фомин. — Опросим свидетелей, проведем обыск в твоем доме… Все зависит от того, найдем ли мы доказательства твоей вины.

— А это что, не доказательство? — Гуляев кивком указал на машину.

Руки он держал сплетенными на животе, как будто на него уже надели стальные браслеты.

— Возможно, в кабине мы обнаружим отпечатки настоящих преступников, — сказала Скорокова. — И соседи могли видеть, как они загоняли машину во двор.

— А я не настоящий преступник?

— Будем устанавливать.

К дому подъехала машина, Фомин выразительно глянул на Скорокову. Неужели Павлик пожаловал? Но во двор быстрым, энергичным шагом вошел отец Гуляева, жилистый мужчина с темным еще от летнего загара лицом.

— Я все знаю! — глядя на Родиона, зло сказал он.

— Гражданин, давайте без эмоций, дело серьезное. — Скорокова мягко взяла Игната Семеновича за руку, но тот дернулся, вырвался и гневно зыркнул на нее.

— Папа, не надо! — мотнул головой Семен.

— Что не надо?! Им земля моя нужна!

И снова Родион промолчал. Не видел он смысла оправдываться, все равно ведь не поверят. А утверждать, что настоящие виновники произошедшего будут найдены и наказаны, он не мог. Преступники подъезжали к дому в темноте, быстро открыли ворота, заехали во двор, вряд ли кто-то видел их, а уж тем более рассмотрел. Уйти они могли по реке, опять же в темноте. И у Гуляева алиби нет, злоумышленники это знали, иначе бы они не решились на подлог. Возможно, они следили за ним.

Фомин догадывался, кто мог подставить Гуляева, но что с того? Да хоть пистолет к голове Пыжова приставить, он все равно ничего не скажет. И Скорокова будет молчать, если что-то знает. Будет изображать солидарность с Гуляевым, хлопотать за парня, но ключ к его свободе не достанет. Потому что перед ней стоит совсем другая задача. И Гуляев-старший знает, какая. Для него что Скорокова, что Павлик, что Фомин. И лучше не пытаться его переубедить.

— Вы можете говорить все что угодно, но факт остается фактом, — сказала Скорокова. — Угнанная машина стоит во дворе вашего дома…

— Это Семена дом, — не согласился Игнат Семенович.

— Какая разница?…

— Ну да, разницы нет… Это я угнал машину! — отец шагнул вперед, закрывая собой сына.

— Папа! — Семен схватил отца за плечо, пытаясь вернуть на место.

— А пусть делают со мной что хотят!

За воротами остановилась машина. В этот раз Фомин на Скорокову смотреть не стал. А к дому подъехал Павлик. Во двор он вошел в сопровождении Мысака. Среднего роста парень, вроде бы и не богатырская в нем стать, размах плеч самый обыкновенный, но выглядел он тяжеловесно. Плотно сбитые мышцы, крепкая кость. Черты лица грубые, нос широкий, челюсть массивная. Надбровья мощные, широкие, к его бы внешности взгляд волка, но глаза у него какие-то крысиные, взгляд быстрый, бегающий. То ли опасность выискивает, глядя по сторонам, то ли запасной выход с корабля, который может утонуть.

Павлик изобразил удивление, глядя на фургон, а его спутник даже бровью не повел.

— А я еду и думаю, ну не мог Гуляев! — глядя на Игната Семеновича, сказал Павлик. — Ан нет, смог!

— Давай без комедии! — Фомин поморщился с таким видом, как будто собирался сплюнуть ему под ноги.

— Это не комедия! Это машина с ценным оборудованием!

— Нашлась машина.

— Ну да, сначала доски, затем машина…

— И доски вернулись, и машина вернется, — сказала Скорокова, недовольно, исподлобья глядя на Павлика.

— А завтра целый склад исчезнет, — хмуро, неприветливо отозвался тот. — И мне за него отвечать.

— Чего ты хочешь? — резко спросил Гуляев-старший.

— Я хочу справедливости. Вор должен сидеть в тюрьме. Товарищ майор подтвердит, что так и должно быть, — одной половиной рта усмехнулся Павлик.

— Это же ты все устроил! — пронзительно глянул на него Родион, но пронять не смог.

— Какие ваши доказательства?

— Всему свое время.

— Забирайте задержанного, товарищ майор. Или я сам вызову наряд.

— Павел! — Скорокова попыталась охладить пыл своего друга, но тот на нее даже не глянул.

— Я ведь все равно до правды докопаюсь. И кто-то пожалеет, если вдруг выяснится, что машину угнал он сам, — пригрозил Фомин.

— Кто-то другой угнал, кто-то другой, — натянуто улыбнулся Павлик.

— Все, хватит! — сжав кулаки, Игнат Семенович вытянул руки по швам.

— Что такое? — Павлик с надеждой глянул на него.

— Забирай машину и уезжай, — сказал Гуляев-старший. — А потом подъезжай, с договором. Я все подпишу.

— Папа, ты чего? — Семен схватил отца за руку.

— А ничего! Они же не оставят нас в покое!

— Ну что вы такое говорите, Игнат Семенович! — осклабился Павлик. — Никто не собирается вас беспокоить!.. Но если вы настаиваете!..

— Я все сказал. — Гуляев-отец опустил голову.

На этот раз сжал только один кулак, давая понять, что врежет Павлику, если он сейчас же не уберется и не оставит сына в покое.

— Ну, хорошо, договорились!

— Со мной ты не договорился, — качнул головой Родион, угрожающе глянув на Павлика. — Машину можешь забирать, но знай, я это дело так не оставлю.

— Все нормально, майор. Все нормально!.. Я пришлю водителя, он заберет машину.

Павлик хоть и хорохорился, но чувствовал он себя не в своей тарелке, поэтому поторопился уйти. Скорокова потянулась за ним, но сама же себя и удержала, осталась на месте.

— Может, вы погорячились, Игнат Семенович? — спросил Фомин.

— Да не успокоятся они! Это же нелюди. Это акулы. Они всех тут сожрали. А-а! — Гуляев махнул рукой и, взглянув на сына, спросил у майора: — Семен свободен?

— Ну, если потерпевший снял претензии…

— А куда он денется?… — вздохнул Игнат Семенович и, немного подумав, добавил: — И я никуда не денусь.

— И все-таки вы погорячились, — качнул головой Фомин.

— Мы на вашей стороне, — кивнула Скорокова и твердо посмотрела на Родиона. Он мог думать о ней все что угодно, но на поводу у Павлика она больше не пойдет.

Родион