подбородок, смотрит в окно и думает о несбывшихся мечтах. Редкой красоты она женщина, невероятного обаяния, не зря Варшавин сходил по ней с ума. Она отказалась от принца ради Родиона, первое время об этом не жалела. На самом деле не жалела. А сейчас только вид делает, что ничего не потеряла, вернувшись к нему. Но сейчас у нее перед глазами яхта, необитаемый остров с пальмами, голубая лагуна, водопад. А может, она видит блеск Нью-Йорка, Парижа, Сингапура. Она могла сейчас путешествовать по миру, а сидит в холодном смотровом кабинете, на плечах пуховый платок, в ногах калорифер.

— Можно? — спросил Родион. Он поднес руку к открытой двери, но стучать не стал.

— Можно? — спускаясь с небес, спросила Лера и, опомнившись, растянула губы в улыбке: — Нужно!

Она поднялась, подошла к Родиону, подняла руки, чтобы обвить его шею, но платок соскользнул с плеч. Платок она поймала, но мужа обнимать не стала.

— Как там больной?

— Зашили, будет жить… А у тебя как? — спохватилась она.

Участковых к дежурству в следственно-оперативной группе привлекать не положено. Но это в теории, а на практике Родион от такого счастья никогда не отказывался. И счастье это не в кавычках, ему на самом деле нравились такие дежурства: хотя бы на некоторое время удавалось почувствовать себя оперуполномоченным. Правда, не везло пока на преступления, совершенные в условиях неочевидности. Сегодня покушение на убийство раскрыл, но это чистой воды бытовуха, друзья-соседи повздорили, один другого ткнул в живот отверткой. Потерпевшего еще не доставили в больницу, а имя подозреваемого уже было известно. За сантехником, правда, пришлось побегать, всю ночь за ним гонялись, к утру только управились.

Дежурство еще не закончилось, но Родион все равно заглянул в больницу к жене. Повод у него для этого имелся. И про потерпевшего спросить, и чайку попить.

— Поймали, будем шить. Дело, — улыбнулся он.

— Он, говорят, буйный.

— И здоровый. Ничего, скрутили.

Родион покрутил головой, разминая мышцы шеи. Здоровый лоб им попался, с трудом скрутили. В шейных позвонках что-то щелкнуло, когда руки за спину заламывал. Но это не смертельно.

— Хорошо… — Лера на мгновение замолчала, подумав о чем-то своем.

— У тебя все хорошо? — Родион внимательно посмотрел на жену.

Может, Варшавин ей звонил — с новым предложением. Он ведь такой, не уймется, пока не получит своего. Или она сама позвонила, но получила отказ…

— Да нет… То есть все хорошо! — улыбнулась Лера. — Все очень хорошо!

У Родиона зазвонил телефон, на дисплее высветилось имя Окороковой.

— Да, Маша!

Родион виновато глянул на Леру. Хоть и не его вина в том, что у него в подчинении служит красивая девушка, но тем не менее. Лера улыбнулась — ничего страшного, она уже привыкла.

— Доброе утро, товарищ майор!.. Если оно доброе.

— Что случилось?

— Из терминала звонили, машину у них там угнали с оборудованием для очистки зерна.

— Давно?

— Да часа полтора назад.

— Звони оперативному, я подъеду. С группой.

— Да не надо.

— Что не надо?

— Нашлась машина.

— Сама нашлась?

— Во дворе у Гуляева. Там же, где и доски были…

— Ты сейчас на Уречной?

— Да, у машины.

— Я сейчас!

Родион посмотрел на Леру, и она, поощряя его решение поехать, кивнула. Если что-то случилось, она все поймет. И если вдруг надо, простит.

— Гуляев где? — уже на ходу спросил он Машу.

— Не знаю. Я сразу к нему поехала.

— Кто-то подсказал? — сквозь зубы спросил Фомин.

Гуляев мог дать маху, позариться на стройматериалы, дело это нехорошее, но, в общем-то, несерьезное. А вот угон машины на тормозах уже не спустишь. Тем более с зерноочистительным оборудованием. Это уже кража в особо крупных размерах, за это до десяти лет лишения свободы дают. Гуляев, может, и не большого ума человек, но вряд ли он идиот, чтобы бросать краденую машину во дворе своего дома. Скорее всего, парня действительно подставили, чтобы надавить на его отца.

Гуляев снова получил предложение, от которого не должен был отказываться, но все-таки отказался. Возможно, его предупредили, он не понял, и Павлик нанес удар. Грубо ударил, грязно, подло, но точно в яблочко, если вдруг у Семена Гуляева не окажется алиби.

— Никто не подсказывал, — призналась Скорокова. — Просто вспомнила, куда доски делись.

— Ну да, проторенной дорожкой пошла, — усмехнулся Фомин. И на этот путь Машу мог наставить Павлик.

— Да нет, просто на ум пришло.

— Как машину угнали?

Родион мог бы спросить об этом и на месте, но если он отключит телефон, Скорокова позвонит Павлику. Или еще кому-нибудь. Надо держать ее на связи, не давать времени позвонить, тем более что до Уречной улицы совсем недалеко, пять минут езды.

— Да как, водитель под утро приехал, шлагбаум закрыт, он пошел разбираться. И машину оставил, и ключи в замке зажигания…

— А почему Гуляев?

— Не хотела вам звонить… — замялась Скорокова.

— Ну так и не звонила бы!

— Вы, конечно, думаете, что это Павлик.

— Что Павлик?

— Мне подсказал… И вообще…

— А он не подсказывал?

— Нет. Я ему еще даже не звонила. И он мне…

Родион доехал до нужного адреса за шесть минут. Проезжая мимо тридцать первого дома, попытался заглянуть во двор. Хата старая, а забор новый, довольно высокий, но все же он заметил крышу стоящего во дворе внедорожника.

Утро не самое раннее, девять часов двадцать минут, но и не позднее — Родион с удовольствием завалился бы сейчас спать. Только вот вряд ли орлы Павлика отсыпаются после бессонной ночи. Возможно, Пыжов, Незгирев и Мысак наблюдают за новостройкой Гуляева, с чердака, например.

Родион уже знал, кого Павлик взял к себе взамен Кальмара, Алтайца и Яши, выяснил это, пользуясь своим служебным положением. С Пыжовым Павлик когда-то охранял Смальцева, работал в одной с ним упряжке, откуда взялись Незгирев и Мысак, еще только предстояло выяснить.

Скорокова стояла у ворот, у своей машины, с телефоном в руке. Ворота приоткрыты.

— Где машина? — спросил Фомин.

— Во дворе.

— Ворота были открыты?

— Да нет, это я их открыла. Думаю, вдруг на ручном режиме стоят, руку просунула, потянула, открыла…

— Ты в курсе, что Гуляеву предложили землю продать?

— Павлик? — спросила Скорокова.

— Доски были предупреждением. — Родион пристально смотрел на девушку.

Действительно, провернуть трюк с досками довольно-таки сложно, мороки много, возня с одной лодкой чего стоит. Но Семен-то знал, что не виноват. И отец должен был понять, чего от него хочет Павлик. Не понял.

— Хотела бы я сказать, что Павлик на это не способен, — сказав это, Скорокова поджала губы.

— И помощники у него есть. Кстати, недалеко живут. И на терминале