Возвращаясь на работу, Эйприл прошла было мимо аптеки, но, мысленно отругав себя за собственную глупость, вернулась, вошла внутрь и купила тест на беременность. Она и думать забыла о подобных вещах. Однажды такая проблема возникла у нее в Париже, но, к счастью, тогда все обошлось и она не забеременела. Вот и на этот раз это не больше чем ложная тревога. И все-таки она купила тест на беременность, чтобы /доказать Элен, что та ошиблась. Нет, в первую очередь чтобы успокоить себя. Потому что беременность ей ни к чему — лишняя головная боль.

Прежде чем подняться к себе в квартирку, Эйприл зашла в ресторан и задержалась на кухне. Там все было в полном порядке, подготовка к наплыву посетителей в обеденный перерыв в офисах шла полным ходом. Ресторан распахнет свои двери лишь через два часа, и Эйприл отправилась наверх переодеться для встречи с матерью. Комнаты над рестораном, считавшиеся ее квартирой, были практически пустыми. Кое-где громоздились деревянные и картонные ящики, стояло несколько уродливых ламп. Всю мебель, которая у нее была — письменный стол, кушетку, комод с зеркалом и двуспальную кровать, — Эйприл купила в магазине подержанных вещей. Она отказывалась тратить деньги на ремонт и обстановку. Все до последнего цента пошло на покупку подержанного кухонного оборудования и на прочие нужды ресторана. Мать предлагала ей обставить квартиру, но Эйприл решительно отвергла всякую помощь. К себе наверх она поднималась лишь для того, чтобы поработать за письменным столом или лечь спать. Она никогда не принимала гостей. В этом отношении Эйприл была совсем не похожа на свою мать. Она жила так, будто была в собственной квартире временным постояльцем.

Эйприл проверила накладные недавно полученных заказов, после чего приняла душ. О тесте на беременность она вспомнила лишь тогда, когда начала одеваться. Она уже почти решила махнуть на него рукой, но потом все-таки передумала. Уж если Элен подняла этот вопрос, то лучше найти подтверждение тому, что никакой беременности нет, чтобы дальше не терзаться сомнениями. Эйприл сделала все, как было сказано в инструкции, положила использованный тест на стол и продолжила одеваться. На встречу с матерью она надела черные брюки и такого же цвета свитер, туфли на плоской подошве и заплела волосы в косу. Ее темные волосы были длинными, блестящими и шелковистыми. Глядя в зеркало, она подкрасила губы и посмотрела на тест. Не может быть! Чтобы лучше рассмотреть, она взяла полоску бумаги со стола и вновь положила. После этого вышла из комнаты, вернулась и посмотрела еще раз, снова посмотрела, затем вернула на место. Невероятно! Быть того не может! Никак не может. Она же принимала противозачаточные таблетки! Она могла пропустить одну. В крайнем случае две. Неужели две? Она была настолько пьяна в ту ночь, что даже не вспомнила о мерах предосторожности. Нет, с ней не могло такого произойти. Просто не могло. Во всяком случае, не с мужчиной, которого она едва знала и которого возненавидела. Ему, видите ли, даже не понравился ее ресторан. Более того, он не понял, чем она занимается! Господи, ведь сегодня ее день рождения! Подобные вещи не должны случаться! Но иногда так бывает. Она беременна, беременна практически от незнакомца. Что же теперь, черт побери, будет с ней? Как она могла допустить такую ужасную ошибку? Ну за что ей такое, да еще в ее день рождения?!

Присев на кровать в полупустой комнате, Эйприл почувствовала, как по ее щекам текут слезы. Именно на этой кровати она спала с ним. Но, как говорится, поздно кусать локти. И вот теперь ей приходится дорого расплачиваться за такую дурацкую, непростительную ошибку!

Убитая этим открытием, Эйприл надела подарок матери — черное пальто — и туго затянула на талии пояс, как будто желая доказать себе, что пока такое возможно. Взяв сумочку, торопливо спустилась вниз. Она не стала заходить на кухню, что было не в ее правилах. Выйдя на улицу, она поймала такси и велела водителю отвезти ее в ресторан «Ля Гренуй». В эти минуты ей меньше всего хотелось ехать в ресторан, пусть даже самый что ни на есть французский, и праздновать с матерью их общий день рождения. Она ничего не скажет Валери, но по мере того, как такси приближалось к ресторану, Эйприл не могла думать ни о чем другом. Такого жуткого дня рождения в ее жизни еще не было!

Эйприл вошла в ресторан за две минуты до того, как туда приехала Валери. Метрдотель проводил ее к столику, мать зарезервировала его заранее. Валери частенько наведывалась сюда с подругами — это было ее любимое заведение. Помимо ресторана дочери, который она тоже очень любила, это было одно из немногих мест, где можно было вкусно пообедать. Но «Ля Гренуй» казался ей более стильным. Впрочем, он действительно пользовался популярностью у любителей шика и изысканной кухни. Здесь были сказочные цветочные композиции, безупречное обслуживание, а кухня, по общему мнению Валери и Эйприл, просто превосходной, может быть, лучшей во всем городе.

Когда Валери вошла в зал, Эйприл сидела за столиком, погруженная в свои мысли. Она все еще не оправилась от недавнего потрясения. Валери выглядела великолепно. Широко улыбнувшись, она поцеловала дочь в Геку и села.

— Извини, что опоздала. Было очень напряженное утро. Готовлю рождественское шоу. С днем рождения! Надеюсь, у тебя все в порядке?

Эйприл понимала: придется рассказать матери правду, может быть, позже, но точно не сейчас. Сначала она сама должна это переварить и решить, что делать. Может, она вообще ничего никогда никому не расскажет.

— Да, все в порядке. Рано утром я ездила на рыбный рынок, потом на овощной. Сегодня вечером мы открываем сезон белых трюфелей. Их доставили два дня назад. В эти выходные ты непременно должна прийти к нам, — сказала она и улыбнулась матери. У нее с Валери были прекрасные отношения. Впрочем, они всегда были такими. А сейчас, когда Эйприл повзрослела, мать и дочь стали еще ближе друг к другу. Эйприл всегда была благодарна Валери за то, что та помогла ей осуществить мечту, одолжив деньги на открытие ресторана. Это был поистине щедрый жест. — С днем рождения тебя, — добавила она.

Валери заказала шампанское и, понизив голос, призналась дочери.

— Сегодня по радио сообщили мой настоящий возраст, — сказала она с несчастным видом. До сих пор Валери не могла выбросить из головы огорчение сегодняшнего утра.

— Знаю. И понимаю, как ты расстроилась. Мне очень жаль, мам. Но это все пустяки, из-за которых не стоит расстраиваться. Ты выглядишь не старше меня.

— Спасибо тебе за твои слова, — с чувством ответила Валери, — но теперь все знают правду.

— Ты можешь сказать, что они ошиблись, — попыталась утешить ее Эйприл, но Валери была слишком подавлена, чтобы успокоиться.

— Не могу поверить, что мне уже шестьдесят, — вздохнула Валери.

— А я не могу поверить, что мне тридцать. — С улыбкой призналась Эйприл. «И в придачу я беременна», — мысленно добавила она. Тридцать — это еще не конец жизни, но забеременеть от человека, которого практически не знает и не любит! С этим невозможно смириться!

— Ты тоже не выглядишь на свой возраст, — улыбнулась в ответ Валери, — особенно когда заплетаешь волосы в косу и не пользуешься косметикой. — Она давно оставила попытки убедить дочь хотя бы изредка делать макияж. Эйприл ответила ей, что не видит в этом смысла. Мол, не та работа и не тот образ жизни. Хотя внешне мать и дочь обладали поразительным сходством, трудно было найти двух более непохожих женщин. Одна выглядела так, будто сошла со страниц «Вога», другая отличалась абсолютно естественной и безыскусной природной красотой. Если не слишком приглядываться, их можно было принять за сестер.