Служащий кивнул, внимательно ознакомился с нулла оста.

— Похоже, все в порядке. Паспорта у вас с собой?

Они отдали ему документы, которые он столь же внимательно изучил и, сделав копии, вернул владельцам. Даниель взял их, открыл верхний паспорт, увидел, что он принадлежит Еве, и передал ей. Возвращая ей остальные бумаги, на которые он до этого момента даже не взглянул, он вдруг обратил внимание на верхнюю. В полной тишине внимательно прочел, и сердце его вдруг гулко забухало в груди. Он и не представлял, что холодная красивая женщина, которую он выбрал в жены, Ева Берген, оказывается, урожденная Ева ван Бастен — вдова.

Когда с формальностями было покончено, к ним присоединились Франческа и Филипп. Даниель вручил Еве кредитную карту и ключи от замка, пробурчал, что ему нужно поработать, уселся в машину и уехал.

Несколько озадаченная внезапной резкостью, Ева наблюдала, как автомобиль Даниеля быстро удаляется по улице. Очевидно, его что‑то рассердило. Но что? Однако Франческа оторвала ее от размышлений, увлекая за собой по магазинам.

Стоя в примерочной дорогого бутика, окруженные ворохом разноцветной одежды всевозможных фасонов и размеров, Франческа и Ева увлеченно примеряли наряды.

— Когда вы уезжаете в Рим? — спросила Ева, расстегивая блузку цвета электрик, которая очень ей понравилась.

Перед примеркой она, разумеется, взглянула на ценник и тут же чуть было не отложила ее, но Франческа заявила, что стесняться нечего, ведь деньги, которыми они будут расплачиваться, заработаны легально. Вот только с привычкой экономить, приобретенной за двадцать восемь лет скромной жизни, Еве справиться было не так‑то просто.

— Мы хотели уехать в эти выходные, но, конечно, теперь дождемся вашей свадьбы. — Франческа положила ладони на руки Евы, не дав расстегнуть блузку до конца. — Не снимай. Она очень тебе идет.

— Вряд ли я могу себе ее позволить.

— У тебя в кармане кредитка Даниеля. Ты можешь покупать что душе угодно.

Ева рассмеялась. Франческа очень нравилась ей.

— Я же в ней замерзну.

— Тогда купим тебе и пальто. А еще к ней отлично подойдут черные джинсы и сапожки.

Эти черные джинсы не имели ничего общего с теми, какие Ева привыкла носить. Они прекрасно облегали ее стройные ноги, карманы украшали небольшие стразы, похожие на бриллианты. Сапоги такие ей тоже еще носить не приходилось: высокие, до самого колена, на десятисантиметровой шпильке. Ее мать сказала бы, что в таких ходят только потаскухи, а если бы она увидела, сколько они стоят, ее хватил бы удар.

Интересно, что скажет Даниель, увидев ее в таком наряде?

— Ты уже подумала, какое свадебное платье хочешь? — прервала размышления Евы Франческа.

— Что‑нибудь подберем, — пробормотала она смущенно. Ей даже думать не хотелось о предстоящей церемонии, а особенно — о клятвах, которыми они должны обменяться с Даниелем.

— В Пизе есть прекрасный свадебный салон. Я тебя туда отвезу. Я там нашла свое свадебное платье. А я могу быть подружкой невесты?

— Не думаю, что нужна роскошная свадьба…

— Не глупи! Свадьба есть свадьба. И кто знает, может быть, вы с Даниелем полюбите друг друга. Это было бы так здорово!

Ева в замешательстве уставилась на свою спутницу.

— Так ты знаешь?

— Что Даниель заплатил тебе, чтобы ты вышла за него? Да, знаю. И Филипп знает. И еще наша мама.

— И это вам совсем не претит?

— Мы должны сохранить семейный замок. Это очень важно, особенно после того, что сотворили Маттео и Наташа.

— Маттео? Ваш кузен? Который врач?

Франческа мрачно кивнула.

— Даниель не рассказал тебе?

— О чем именно?

— Маттео спутался с женой Пиеты, Наташей. И она ждет от него ребенка.

— Да ты что?!

Франческа угрюмо кивнула.

— Мы узнали об этом на прошлой неделе. Это было во всех газетах.

— Я не слежу за новостями, — рассеянно ответила Ева, задумавшись: кусочки мозаики сложились наконец в картинку. Даниель и Маттео вместе на Кабальерос… Разбитый нос Даниеля… Его мрачное настроение… — На прошлой неделе? Из‑за этого Даниель и Маттео подрались?

— Да. Это предательство — по‑другому не назовешь. Не прощу его. Я бы сама ему с удовольствием врезала. Он был нам как родной брат. А Наташа… мы все любили ее. Мы думали, и она нас любит. А они нас предали. — Франческа сделала глубокий вдох и несколько раз моргнула, прогоняя слезы. — Я рада, что ты согласилась выйти за Даниеля. Знаю, он может быть настоящей свиньей, но вообще‑то он не такой уж плохой. Благодаря вашему браку замок останется за нашей семейной ветвью, а если Маттео женится на Наташе, он станет наследником.

Ева сглотнула ком в горле, вспомнив первый визит Франчески на Кабальерос — она приехала купить землю для строительства больницы. Тогда они и познакомились. Ева с удовольствием делилась с ней знаниями о местной жизни. Тогда она узнала, что руководить строительством будет Даниель, а оборудованием и поиском персонала для больницы — Маттео. Она видела этих двоих мужчин вместе и была свидетелем того, как легко и по‑дружески они общались. Тогда семья сплотилась после гибели Пиеты, чтобы продолжить его дело, а теперь — распалась. Впервые Ева почувствовала симпатию к Даниелю. Он все же человек. Он умеет переживать и чувствовать боль. Он потерял старшего брата, а теперь еще и кузена, который был ему так же близок.

Целый день Даниель размышлял о Еве. Вечером Франческа и Филипп привезли ее в замок. Филипп донес сумки, но в ответ на приглашение Евы посидеть и чего‑нибудь выпить молодожены дружно помотали головой.

— Спасибо, но нам надо быть еще кое‑где, — ответила Франческа, не сводя глаз с жениха.

Ева подозревала, что «кое‑где» — это в постели. Их любовь и страсть друг к другу были так очевидны, что Еве даже стало немного завидно. Однажды она была влюблена — в Иоганна, и это было здорово, но вот страсти между ними не было.

Она прикусила губу. Бессмысленно желать того, чего у нее никогда не будет. Однако, когда она подумала о мужчине, за которого ей предстоит выйти замуж, в животе у нее вдруг вспорхнула целая стая бабочек. Даниель был самым привлекательным из ее знакомых, одного взгляда на него хватало, чтобы ее сердце начинало биться чаще. Плакат с его изображением она бы наверняка повесила на стену, когда была подростком. Ее сестра Тессель однажды повесила в спальне, которую они делили, подобный постер. Ева помнила, как умоляла ее снять плакат, пока мать не увидела, но ее отважная сестричка отказалась. Потом ей пришлось дорого заплатить за свою смелость, и Ева хорошо это запомнила. Она училась на ошибках сестры. Почти всегда. Но суровых родительских правил было так много, что волей‑неволей какое‑нибудь нарушала и она.