А этот Патрик О’Брайан далеко не прост – подумал я. Мало того, что у него все тело в тонких шрамах удаленных боевых имплантов, кроме этого, он – одевшись, пусть и не самостоятельно, сейчас оказался в выцветшем тактическом костюме ЧВК, стандартном для стран песочницы. Только без знаков различий. Причем шевроны на его форме определенно присутствовали совсем недавно – на рукавах и на груди хорошо заметны пятна более темной ткани, которой не касалось солнце.

Мда, интересную личность подобрал – подумал я. После развернулся и двинулся в сторону выхода: неграждане выходили на улицу из здания терминала на дальней стоянке, к которой под землей вел длинный освещенный туннель.

Этот туннель являлся уже собственностью муниципалитета округа Аэропорт, а не дирекции аэровокзала, так что разительно отличался от светлых залов воздушной гавани. И здесь, едва я оставил позади порог коридора туннеля, уже начиналось социальное дно, нижний город.

Траволатор, который в теории должен был помогать преодолеть немалое расстояние до стоянки, не работал. И, наверное, из-за экономии электроэнергии он не работал с момента открытия воздушной гавани.

Свет в тоннеле подземного перехода горел приглушенный, через одну лампу, а стены и потолок повсеместно расписаны корявыми граффити. Под ногами шелестел мусор, собранный частыми кучами возле стен, на некоторых из них валялись внешне похожие на человеческие тела.

Несколько раз я проходил мимо небольших стаек по три-четыре человека, явно караулящих возможность поднять по-легкому немного кредитов. Ирландец, кстати, мимо них самостоятельно в своем состоянии точно без потерь бы не прошел.

Но сейчас ни на него – в руках Васи, ни на меня никто из подземных крыс не посмел и глянуть. Это были даже не шестерки банд, а местная минусовая (из-за социального рейтинга) шушера, а мою куртку они прекрасно видели и рисковать явно не желали.

Василий, который тащил ирландца как тюк, догнал меня лишь на самом выходе. И то потому, что я остановился на пороге тоннеля, вдыхая принесенный ветром настоящий воздух протектората – влажный и жаркий, пахнущий горелой резиной, с примесью вони застарелого мусора.

В тоннеле система кондиционирования, в отличие от траволатора, работала, а здесь, на улице, в лицо мне дохнуло самой настоящей парилкой. Конечно, терморегулируемое белье у меня новое и рабочее, так что особого дискомфорта я не ощущал. Если бы не оно, думаю, моментально начал истекать потом под курткой и штанами.

Притащивший Патрика Василий тяжело дышал – запыхался серьезно. Что неудивительно: рыжий пусть и худой как веревка, но килограмм шестьдесят в нем есть. Все семьдесят, если приплюсовать одежду и явно непустой армейский вещмешок. В котором, кстати, гремело стекло бутылок. Это я услышал потому, что запыхавшийся Василий на выходе из тоннеля споткнулся и едва не упал. На ногах он удержался, ругаясь на смеси русского, английского и африкаанс, но и Патрика, и его загремевшую бутылками сумку он уронил. И после и сам все же упал, не заметив изменение уровня земли из-за коварного поребрика.

Обернувшись, наблюдая, как смешались в кучу люди (2 шт., Василий и Патрик) и армейский вещмешок, я хотел было помочь Васе подняться. Но не успел – отвлекся, потому что услышал неподалеку знакомый голос.

– Таки зачем ты здесь, поц, зачем? Вали обратно на материк, там у тебя будет пальма, и там тебе не надо будет работать!

Глянув на знакомый голос, увидел примечательную картину. Дядюшка Абрам, он же Абрам Сергеевич Либерман, стоял у…

«Мать моя женщина», – удивленно воскликнул внутренний голос.

Потому что дядюшка Абрам, тот самый таксист из Полесья, который вывез нас с Анастасий из леса в окрестностях Слонима, когда мы бежали после покушения из Петербурга, стоял на асфальте стоянки у самой настоящей Волги 2410.

А нет, ошибся. Не Волга это – на шильдике эмблема, ну никак не напоминающая газель нижегородского автозавода. Чтобы понять, что именно за железного зверя перед собой вижу, я наконец достал из сумки очки регистрационной службы и надел.

Мелькнуло подтверждение идентификации радужки, ме-едленно поползла полоска настройки; мда, программное обеспечение, установленное на девайсах по дефолту, быстродействием не радует. Хотя чего еще ждать от бесплатного обеспечения социальной службы – как-то я об этом не подумал даже. Вот уже действительно, привык там, на небесах в окружении царевен, княжон и принцесс, к хорошему, пора и отвыкать.

«Не жили богато, нечего и начинать», – ехидно подсказал внутренний голос.

Пока интерфейс дополненной реальности грузился, я слушал бенефис дядюшки Абрама, который отчитывал одного из таксистов. Молодой чернокожий парень высунулся из открытого окна пошарпанного минивэна, остановившегося в проезде.

Активно жестикулируя, он явно пытался рассказать дядюшке Абраму о том, что тот неправ. Видимо, дядюшка Абрам, подъехав прямо к выходу, занял «его» место, а таксисту это не понравилось. Тем более ему это не нравилось, что сейчас молодой таксист слышал в свою сторону довольно много нелестного.

– Здесь тебе таки нужно работать, крутить баранку, платить налоги, открывать двери важным пассажирам и даже говорить им «пожалуйста» и «спасибо», а дома? Пальмы, бананы – рот откроешь, сами падают! Таки зачем ты сюда приехал, поц, скажи мне, наконец? Вали уже отсюда, зимбабун, давай, давай! – раздраженно махнул рукой дядюшка Абрам. – Будет он еще мне здесь указывать, где я могу ставить свою ласточку, а где не могу. Щ-щегол какой, а?!

Таксист, чтобы перебить оппонента, повысил голос, пытаясь вклиниться в монолог, но его попытка прошла даже незамеченной.

– В Африку, на пальму, блеать! – повысил голос дядюшка Абрам, показывая таксисту, в какой именно стороне находится Африка и пальма.

«Я сейчас выйду из машины и врежу тебе пару раз», – судя по мимике и жестикуляции, сообщил рассерженный таксист дядюшке Абраму.

– Пару раз! Врежет он мне, да вы посмотрите на этого поца! Пару раз ты можешь у меня отсосать! – доверительно сообщил таксисту дядюшка Абрам. Показав тем, что в интуитивном переводе фразы таксиста я не ошибся.

«Ну все, конец тебе», – сообщил между тем таксист, повышая голос, начиная при этом жестикулировать активнее, но из машины выходить все же не собираясь.

– Найдет он меня! – в голос засмеялся дядюшка Абрам. – Напугал ежа голой жопой! Ты в следующий раз, прежде чем угрожать старому еврею, найди у себя хлебушек в голове, папуас, блеать, тупой! Смотри, как бы тебя раньше не нашли мои племянники! – произнес дядюшка Абрам, показывая на нас.

Мы с поднявшимся на ноги Василием и все еще повергнутым ниц Патриком стояли на открытом месте – выходящий из тоннеля тонкий ручеек прибывших в дистрикт нас обтекал по максимально широкой дуге. Так что не заметить нас было сложно.

Машущий руками таксист посмотрел по направлению взгляда дядюшки Абрама. И моментально замолчал. Закрыл рот он даже с хлопком, после чего моментально обратил все внимание на панель управления машины. Резким движением, стукнув по приборной панели, таксист переключился на ручной режим и с коротким взвизгом резины покинул площадку перед выходом из тоннеля. И вообще уехав со стоянки у терминала.