делился своими впечатлениями от полёта на боевое применение, а Макс пытался узнать, кто же накосячил из наших. Хотя, это мог быть и другой курс, и другая рота. Да кто угодно! Полёты только зачем было отбивать у нашей эскадрильи?

— Взвод строится на центральном проходе, — подал команду дневальный.

Быстро вскочив с кроватей, мы выстроились в две шеренги. Макс вышел перед строем, застёгивая на ходу летный комбинезон, который он ещё не успел переодеть.

Двери расположения открылись, и, не говоря ни слова, в казарму вошёл Ребров, замполит полка и… Вася Басолбасов. Губа у нашего главного картёжника была разбита, а сам он выглядел забитым и сильно зажатым.

— Не подавайте команду, сержант, — махнул рукой замполит учебного полка.

Подполковник Брусков выглядел подстать своей фамилии — квадратные плечи, причёска «площадка», а главное он постоянно поворачивается под прямым углом. Настоящий прямоугольный брусок!

— Товарищи курсанты, обращаюсь к вам ещё раз. Неоднократно мне поступали сигналы о том, что на вашем курсе процветают азартные игры, — принялся ходить Брусков перед строем. — Кто не знает, что это запрещено?

Вряд ли бы кто поднял сейчас руку. Похоже, что Вася куда-то влетел со своим преферансом.

— Это хорошо, что вы все знаете. Но почему никто из вас не сделал замечание товарищу Басолбасову, когда он устраивал здесь подобие элитарного клуба? Что это за притон такой, товарищ Басолбасов, о котором никто из вашего взвода не знает?

Естественно, что Вася молчал. Что тут ответить можно. Губа уже за него ответила.

— И вы, товарищ сержант, совершенно не проконтролировали доверенный вам личный состав. Как так вышло, что курсант вашего классного отделения получил средь бела дня увечья? Ещё и во время полётов! — повысил в концовке интонацию Брусков, выделяя крайнее предложение.

До выступлений Реброва ему пока далеко. Представляю, что нам скажет Вольфрамович после замполита.

— Случай вопиющий. Соответственно о вас, товарищ Басолбасов будет доложено вышестоящему руководству. Пусть оно принимает решение. Если к тому времени ваша лётная практика закончится, и вы выйдете на государственный экзамен, считайте, что вам повезло. Но, думаю, служить вы отправитесь в очень «тёплое» место, — подошёл в плотную к Васе Брусков. — В вашем распоряжении, Гелий Вольфрамович. Команду не подавать, — сказал замполит и направился на выход.

Ребров после его ухода ещё с минуту оглядывал нас, дожидаясь, очевидно, повышения температуры кипения своего мозга. Теперь мы ещё будем «игручей» эскадрильей вдобавок к предыдущей приставке.

— Басолбасов, катала херов, ты себя в зеркало видел? Ты ж тяжелее висячей груди женской ничего не поднимал в своей жизни. Откуда у тебя силы будут постоять за себя? — спросил он у Васи, снимая с себя пилотку. — Так ты ещё нашёл самых здоровых парней на своём курсе и сел с ними за один стол. Гениально, Ватсон!

Только недавно вышел первый советский фильм с участием Ливанова и Соломина про приключения знаменитых сыщика и доктора, а уже его цитируют.

— Виноват, товарищ подполковник, — вытянулся в струнку Басолбасов.

— Ты это уже сегодня раз двадцать сказал, — подскочил к нему Ребров так быстро, что все подумали отцовского леща Васи не избежать. — Скажи спасибо, что ты на четвёртом курсе и… бабушка у тебя одна. Подумал, чтобы она сказала, если бы её внук приехал домой, отчисленным за несколько месяцев до выпуска?

— Товарищ подполковник…, — попытался что-то сказать Макс, но Ребров и не думал останавливаться.

— Вы о себе подумайте, сынки, — тон командира эскадрильи изменился на более спокойный.

Ребров, будто, старался уговорить нас, словно мы и, правда, дети для него. Переживает мужик!

— Мы думаем, товарищ командир, — сказал из строя Костя.

— Думаете, да не тем местом. Вы же… жизнь свою вот такими вот делами погубите. Это хорошо, что здесь мы прикрыли эти ваши карты с деньгами. И не надо хлопать глазами, что никто из вас не был в курсе. Думаете, случайно с вами психолог общалась на эту тему?

Так вот для чего в тот день приезжала Майорова. Во время полётов она беседовала на тему азартных игр. Вот так дела!

— Мы исправим его, товарищ командир, — уверенно произнёс Макс.

— Ты… вы уж все постарайтесь, сынки. А то так офицера будущего потеряем, если он не слезет с этого дела. Ух бы я тебе уши оторвал, Василий! — погрозил кулаком перед Васей Ребров.

После ухода командира эскадрильи, никому уже не было дела до Васи. Все разбежались по своим делам, даже не обратив внимание на то, что Басолбасов тут же достал из кармана колоду карт и стал её перемешивать. Не пошла на пользу взбучка Василию.

— Макс, ну он ничего не уяснил. Ты же видишь, что ему до фени? — указал я на Басолбасова, который, улыбаясь, сидел на табуретке и игрался с колодой карт.

— Пошли, — решительно заявил Макс.

Через минуту, мы стояли в закрытой бытовке. Только вот у меня желание было теперь надавать по шее Басолбасову, а не помочь ему словом. Этот хмырь стоял перед зеркалом, выдавливая свои прыщики, совершенно не слушая что ему говорят.

— Ребят, да всё хорошо. Не волнуйтесь. Дайте, я пойду по делам…, — попытался он выйти из комнаты, но я оттолкнул его обратно.

— Никуда ты не пойдёшь. Рассказывай, что именно случилось? Я видел, что вчера ты играл. И Червень там был, и с третьего курса пацаны. Кто и за что тебе вмазал? — спросил я.

— Тебе Родя какое дело? Тоже захотел пристраститься к играм? — ехидно заулыбался Вася, снова достав колоду.

Сейчас он совершенно не такой, каким был месяц назад. Видимо, недавно в нём такие таланты открылись.

— Ты всех подставляешь. Командиров в первую очередь. За что врезали тебе? — спросил Макс, сложив руки на груди.

— Не буду говорить. Отвалите, — снова попробовал проскочить в дверь Вася, но теперь я заломил ему руку, в которой была колода карт.

— Больно, Серый! Сломаешь ведь, — начал скулить Басолбасов.

— Зато играть не сможешь. Спихнём всё на твои дела картёжные. За долги тебе губу разбили? Так мы туда и руку припишем, — сказал Макс, подходя ближе.

— Да не было у меня долгов. Не виноват я, что они за игрой и рукавами не следят совсем. Мы решили партейку разыграть быстро за крайним отбойником, где никто не видит. Да во время