— Согласен. Ну и на закуску — обрыв тормозного парашюта и отказ тормозной системы. Ничего не пропустил, Сергей Сергеевич? — спросил он у меня.

— Никак нет, товарищ полковник.

— А всё-таки пропустил. Да, Иван Фёдорович? — обратился Добров к Швабрину.

— Посадка с аварийным остатком, — сказал Фёдорович.

Вот так номер! Швабрин очень рисковал, пытаясь мне помочь. Он же был не один в самолёте, и тем не менее пошёл на выручку. С моими приборами было бы сложно зайти на посадку, вот он и вызвался лидером ко мне.

— Ладно, со старшим лейтенантом Швабриным поговорим отдельно. Есть что добавить у командира эскадрильи? — спросил Добров у Реброва.

— Никак нет. Мы отдельно обсудим этот случай на полном разборе в эскадрильи. Действия обоих считаю правильными, товарищ командир, — сказал Вольфрамович, взглянув на нас.

— Да. По мне так главное, что все живы и здоровы. Самолётов, если что, нам промышленность ещё построит, если этот не починим. Оба свободны, отдыхать, — произнёс бодро командир и подошёл к нам, чтобы пожать руку каждому.

За дверями кабинета, мы перекинулись парой фраз с Фёдоровичем, пока ждали Реброва.

— Спасибо, Иван Фёдорович. Выручили, всё-таки, — начал я первым обсуждение.

— Не стоит. Это было нужно.

— Вы уж не обижайтесь, но ведь меня могли и «по командам с земли» завести на посадку. Возможно, не нужно было рисковать? — спросил я.

— Об этом в тот момент не думал. Может, и слишком было рискованно, однако все сели и хорошо…

Из кабинета командира выскочил Ребров, которого снова накрывала краснота. Пару секунд молчаливой сцены нам потребовалось понять, что он отправляет нас в свой кабинет. Здесь он продолжил молчать и только вопросительно смотрел на нас.

— Я не знаю, как так получается у меня, товарищ подполковник, — сказал я, и Ребров смиренно кивнул головой. Далее он начал сверлить взглядом Швабрина.

— Все на земле, а это главное. Вывод командира полка, Гелий Вольфрамович, — сказал мой инструктор.

— Здесь соглашусь. Я сейчас о другом. С полётом мы разобрались, а вот что будем дарить товарищу Рыжову?

Совершенно вылетело из головы сегодняшнее радостное событие. Тёмыч стал отцом!

— Командир, стандартная такса на покупку детской коляски, правильно? — спросил Фёдорович.

— Да я уже и не помню, сколько стоит коляска. Мои уже выросли давно. Родин, сколько нынче коляска стоит? — спросил у меня Ребров.

Нашёл кого спрашивать! Детей только на расстоянии видел.

— Не могу знать, товарищ подполковник. Мне такие заботы пока не грозят.

— Эх, вот и не заметишь, как и твоё время придёт по ночам не спать, а утром на полёты вставать невыспавшимся. Я это прошёл и знаете что, птенцы Белогорского гнезда? — Ребров подошёл к сейфу, повернул ключ, мощно пнул его и тот послушно открылся. — Это самое замечательное, что может с вами случится.

Комэска достал из сейфа пару плиток шоколада «Кола». Одну плитку дал мне. Интересно, что на голубой пачке с непонятным обрамлением, была написана фраза: «Детям шоколад «Кола» давать нельзя».

— Ты Родин, уж извини, мал ещё. А мы с Фёдоровичем подумаем пока о таксе на коляску. Беги в казарму, подумаете о подарке своим коллективом.

Закрыв за собой дверь, я ещё некоторое время разглядывал плитку этого известного шоколада. Его особенность в том, что у него была очень насыщенная ингредиентами рецептура. Благодаря добавкам, «Колу» использовали как антистрессовый и укрепляющий продукт, с тонизирующими свойствами. На этикетке, вдобавок к запрету употребления детьми, как раз написано, что по нормам применения, обычно 1-2 дольки в сутки. Сомневаюсь, что дети не кушали этот продукт.

Отходя от кабинета, я услышал за дверью обрывки тоста за новорождённого и тихий звон стопок.

В казарме подготовка к празднованию радостного события в жизни нашего товарища шла полным ходом. Теперь наш рыжий друг Тёмыч стал отцом, и он, как мне кажется, ещё пока не особо осознаёт себя в этой роли.

Столы вынесены на центральный проход. Из авосек и коробок вытаскиваются кастрюли, тарелки и другие сосуды. В воздухе витает праздничная смесь салатов, варёного и жареного. Из нашей «Электроники-311с» играет «Шокинг Блю», наполняя расположение еще большей атмосферой праздника.

Без помощи четы Рыжовых и всей станицы Кучугуевской такое приготовить нереально. Представляю, что сейчас происходит там.

— Тесть сегодня на отпуск написал сразу. Борщев отпустил, — сказал Артём, выкладывая из банок соленья.

— Понял, что просто так с Кучугуевки ему не уехать? — посмеялся я вместе с ним.

— Алевтина Егоровна как знала, что нужно на целый взвод готовить, — сказал Макс, раскрывая ещё пару коробок. — Знаменитый компот твоих родителей. Или это от Никодимыча подгон?

— От него в другой коробке, — сказал Тёмыч.

— Артём, ну ты уже держал богатыря своего? — спросил я.

— Да пока не дали. Смена там сегодня в роддоме строгая. Пришлось в окно смотреть. Хорошо Новиков бинокль скомуниздил у помощника со старта и мне дал. Я своего сына и разглядел.

— Ну и как? На кого похож? — интересовался Костян.

— Вроде на ребёнка. Только… там не понятно, мужики. И рыжий, и смуглый, и глаза на месте. Цвет не видел в бинокль. Но мне вот, прям, на душе хорошо, мужики.

В нашем взводе это первый случай, когда у кого-то родился ребёнок. Вспоминая посиделки по таким поводам в своей прошлой жизни, наполнены они были кучей разговоров о будущих проблемах молодых отцов.

Мол, когда становишься отцом, помни, что ты — родитель. В первые полгода о спокойном сне можно забыть, потому что малыш будет просыпаться по ночам и плакать, ему нужно будет менять пелёнки.

О личной жизнь тоже придётся забыть, как и о супружеских долгах. Мать, ведь, тоже устаёт. Возможно даже больше, чем отец.

Все потихоньку расселись, и слово взял наш заместитель командира взвода Макс.

— Короче, Темыч, давай за тебя… а, кстати, чего не налито у нас? — спросил он.

— Вот, а самое-то главное забыли достать, — сказал я и отправился к ящику, в котором были несколько двухлитровых стеклянных банок с прозрачной жидкостью.

По одной выставив на столы, я попросил штык-нож у одного из наряда по роте. К слову на тумбочке не было никого. Все за столом в ожидании первого тоста за рождение сына Артёма.

— А как назвали? — спросил Костя.