Маша продолжила оживленно беседовать с тетей Зиной, а Сашка с Андреем от нечего делать принялись рассматривать рисунки. Стиль им понравился. Каждый рисунок выполнялся несколькими точными, уверенными штрихами, но схватывал в человеке главное.

На рисунках были изображены исключительно человеческие лица — ни зверей, ни строений, ни пейзажей, только люди. Здесь была Сашкина мама, еще совсем молодая, и тетя Зина, как есть сейчас, и Андрей, и множество каких-то незнакомых людей, и всё это рисовалось быстро, точно и уверенно. Был здесь и Сашка. Андрей состроил глумливую гримасу, ткнув пальцем в изображение мальчишки лет восьми, надувшего губы и глядевшего исподлобья.

Среди большого количества самых разнообразных людей ребята увидели рисунок, отличный от других. На огромной голой скале был изображен замок. Не тот, что видел Сашка семь лет назад и потом еще зимой в библиотеке. Нет, совсем другой. Даже не замок — крепость.

Рисунок крайне заинтересовал Андрея и, вполголоса пробормотав «Ну-ка, ну-ка!», тот сунулся рассмотреть его поближе, но в этот момент в окно что-то глухо стукнуло, и на карниз опустилась черная птица. Это был ворон.

— Кыш, кыш! — закричала тетя Зина, махая руками в его сторону. — Вот ведь повадился, проклятый!

Ворон глянул на нее острым глазом, сунул на секунду в комнату голову и снялся враз, будто его не было.

— И давно он так повадился? — провожая взглядом птицу, спросил Сашка.

— Да уж дня три, — пояснила тетя Зина. — Так и лезет, невозможно окно открыть!

Говорила она по-прежнему с придыханием, но слова выговаривала чуть по-другому, и Сашку уже не корёжило от одного звука ее голоса.

Андрей с Машей переглянулись. Они сразу стали прощаться, попрощался и Сашка. Покинув корпус санатория, трое друзей пошли к выходу по усыпанной сосновыми иглами аллее.

Пнув шишку с дороги, Андрей деловито спросил:

— Итак, что мы имеем?

— Полный облом, — вздохнул Сашка. — Не похоже, что она нас когда-либо вспомнит. Хотя мы у нее на рисунках и есть. А пока не вспомнит, нам нипочем не узнать, куда на самом деле должна была закинуть нас Железная книга.

— Хочу заметить: ваша тетя Зина — недюжинный талант, — сказала Маша. — Чтобы так рисовать, надо видеть человека насквозь.

— Так она и видела, — сказал Сашка. — Она ж психиатром работала!

— Короче, зря съездили, — сказал Андрей. — Ничего полезного не узнали.

— Только вот птичка эта… — Маша сделала рукой неопределенный жест. — Сашка, это же ворон, да? — спросила она. — Вроде того, на которого лаял Макс.

— Угу, — кивнул Сашка. — Похож.

— Тогда лучше считать, что это он и есть, — сказала Маша. — С некоторых пор я не верю в такие совпадения.

— Ну вот, — помрачнел Андрей. — Только высунешь нос, всякие твари начинают виться! Уверены, что это та самая ворона? — требовательно спросил он.

— Если б ворона, — рассудительно сказал Сашка. — Они куда чаще встречаются. А вот ворон, да еще такой крупный и приметливый… Да, точно он!

— А может, это Джокер полинял после твоего выстрела? — выдал Андрей версию. — Тогда поймать, скрутить башку, и все проблемы! Или рогаткой…

Он обвел взглядом качавшиеся под ветерком кроны сосен и окружавшие аллею кусты.

— По Джокеру ты у нас спец, — откликнулся Сашка. — Хотя вряд ли это Джокер. Но вполне может оказаться другим исчадием того рая, откуда весной мы еле унесли ноги.

— Всё, сегодня же мастерю рогатку, — после некоторого размышления заключил Андрей. — Сашка, у тебя найдется резина?

— Есть старая велосипедная камера, я тебе отдам.

Андрей оживился.

— Отлично, отлично! Тогда еще подберем правильную веточку, потом обстругаем… А ну-ка!

Андрей свернул с аллеи и нырнул в заросли. Несколько минут он ворочался там, бормоча себе что-то под нос, затем вновь нарисовался на аллее.

Подняв над головой найденную ветку и размахивая ею, как дирижерской палочкой, он с выражением произнес:

Душа бесхозная скучала

По оперенью.

Душа безмозглая мечтала

О воплощенье.

И, безутешная, взывала

К небесным силам.

Она, конечно же, не знала,

О чем просила!

— Поэт, — сказала Маша. — Пушкин, Александр Сергеевич, не твой родственник?

— Зато в тему, — сказал Андрей, стряхивая с себя листву и иголки. Он вдруг ощутил зверский голод. — Пошли быстрей, у меня ноги подкашиваются, так есть хочется!

Друзья тронулись дальше, к высокой чугунной ограде, за которой виднелась остановка.

— Слабак, — насмешливо сказала Маша. — Два часа из дома, а уже ноги не волочишь. Надо отправить тебя на недельку в наш спортлагерь — там из тебя сделают человека.

— Я не слабак, — заметил Андрей сердито. — Это у меня обмен веществ термоядерный. А что за лагерь? По айкидо, что ли?

— Общей физической подготовки, — сказала Маша, — там всё есть. А насчет твоего обмена это чушь. Вот съел ты завтрак — и что ты сделал на этой энергии? Прошел пару километров? А может, задачки трудные решал? Вот и сравни эффективность: если я на одной сосиске могу идти полдня, то тебе ее хватит максимум на одеться да выйти из подъезда.

— Ну, вот такой я! — надулся Андрей. И со вздохом признался: — Люблю поесть. А на голодный желудок могу только лежать.

— Прорва, — заключила Маша. — В твоем случае проще сразу спускать продукты в туалет, всё равно толку с них нет. Коэффициент полезного действия как у паровоза.

— А что, в этом году ты в лагерь не едешь? — поинтересовался Сашка.

— В этом году нет, — сказала Маша. — В этом году я вместо лагеря еду в Грецию.

— А кстати, насчет деда, — прервал ее Андрей. — Он звонил мне сегодня перед уходом, просил зайти. По-моему, он что-то раскопал.

— Что именно? — спросила Маша.

— Что-то про мою бабку. Он, кстати, не работает больше в библиотеке. Выперли его после той истории с книгой. Видимо, он там всех достал, пытаясь доказать, что самая редкая в хранилище книга подменена ее копией.

Маша нахмурилась, но ничего не сказала. Андрей продолжал:

— Помните, он советовал поспрашивать родителей? Так вот, я выяснил, что незадолго до нападения демона бабуля была на гастролях.

— А где именно на гастролях? — спросил Сашка.

— В Мариинском, — сказал Андрей.

— Это который недавно горел? — спросила Маша.

— Он самый, — подтвердил Андрей.

— Немудрено при такой погоде, — фыркнул Сашка. — Третью неделю ни одного дождя!

— Где, в Питере? — язвительно заметил Андрей. — Это ты сильно сказал.