бы Апама могла тебя слышать! Разве ты не видел крепость на вершине скалы? Единственный выход - через нее. Помоги себе, если осмелишься".

"Чей это замок?"

"Чей?! Все, что вы видите здесь вокруг, включая нас, принадлежит Сайидуне".

"Живет ли Сайидуна в этом замке?"

"Я не знаю. Может быть".

"И я полагаю, вы не знаете, как называется эта страна, в которой мы находимся?"

"Я не знаю. Ты задаешь слишком много вопросов. Сомневаюсь, что даже Апама и Ади знают. Мириам, возможно, знает".

"Почему только Мириам?"

"Я же говорил, что они близко".

"Что это значит, что они близки?"

"Что они как муж и жена".

"Кто тебе это сказал?"

"Ш-ш-ш. Мы, девочки, все поняли".

"Я не понимаю".

"Конечно, нет, ты же никогда не был в гареме".

"А вы?"

"Да, это так, милая. Если бы ты только знала. Моим хозяином был шейх Муавия. Вначале я был его рабом. Он купил меня, когда мне было двенадцать лет. Потом я стала его любимицей, его любовницей. Он сидел на краю моей кровати и смотрел на меня, как я сижу сейчас. Он называл меня своей милой черной кошечкой. Он влюбился в меня. Если бы я только могла рассказать вам, как это было. Он был великолепным мужчиной. Все его жены завидовали мне. Но они ничего не могли с этим поделать, потому что он любил меня больше всех. От одной только зависти и злости они становились старше и уродливее с каждым днем. Он брал меня с собой в походы. Однажды на нас напало вражеское племя. Прежде чем наши люди успели организовать оборону, их бандиты схватили меня и увезли. Они продали меня на рынке в Басре покупателю нашего господина. Я был несчастен".

Она начала плакать. Густые, тяжелые капли падали на щеки и грудь Халимы.

"Не грусти, Сара. Здесь, с нами, все хорошо для тебя".

"Если бы я знала, что нравлюсь тебе хоть немного, мне было бы легче. Мой Муавия был таким красивым и так сильно меня любил".

"Ты мне нравишься, Сара", - сказала Халима, позволяя себя поцеловать.

Затем она снова начала задавать вопросы.

"Мириам тоже была в гареме?"

"Да, но для нее все было иначе. Она была как королева. Двое мужчин были убиты из-за нее".

"Зачем же она тогда пришла сюда?"

"Родственники мужа продали ее, чтобы отомстить за неверность ему. Она навлекла ужасный позор на всю семью".

"Почему она была ему неверна?"

"Тебе этого еще не понять, Халима. Он ей не подходил".

"Должно быть, он ее не любил".

"О, он любил ее. Он любил ее так сильно, что это его убило".

"Откуда вы это знаете?"

"Она сама рассказала нам об этом, когда только приехала сюда".

"Разве она не была здесь до вас?"

"Нет. Фатима, Джада, Сафия и я были первыми. Мириам пришла после нас. В тот момент мы все были равны, и только Апама отдавала нам приказы".

"Как же Мириам после этого познакомилась с Саидуной?"

"Этого я точно не могу сказать. Он пророк, так что, возможно, он все видит и знает. Однажды он послал за ней. Она не сказала нам об этом, но мы это почувствовали. С тех пор мы перестали быть равными. Она стала отдавать нам приказы, даже выступать против Апамы. Ее власть росла и росла, и теперь даже Апама вынуждена подчиняться ей, и она ненавидит ее за это".

"Все это очень странно".

Зайнаб вошла и села за туалетный столик, чтобы поправить прическу и нанести макияж.

"Пора идти, Халима", - сказала она. "Апама - наш следующий учитель, и тебе лучше не перечить ей. Смотри, чтобы ты не вбежала в класс в последнюю минуту. Вот румяна и черная краска для щек и бровей. И масло шиповника для духов. Мириам дала мне это для тебя. Давай, вставай!"

Они с Сарой помогли ей подготовиться. Затем они втроем отправились в классную комнату.

Вошла Апама, и Халима только и смогла, что удержаться от смеха. Но взгляд старухи и зловещая тишина, опустившаяся при ее появлении, стали для нее предупреждением быть осторожной. Девушки встали и глубоко поклонились.

Старуха была странно одета. Мешковатые брюки из черного шелка облегали ее костлявые ноги. Ее халтер был красным, украшенным золотым и серебряным шитьем. Голову покрывал маленький желтый тюрбан с длинным пером цапли, а на ушах висели огромные золотые обручи, инкрустированные драгоценными камнями. На шее у нее было ожерелье из крупных жемчужин, которое несколько раз драпировалось вокруг шеи. Ее запястья и лодыжки украшали искусно сделанные драгоценные браслеты и браслеты. Все эти украшения лишь подчеркивали ее уродство и дряхлость. Вдобавок ко всему она выкрасила губы и щеки в огненно-красный цвет и подвела глаза черной краской, так что действительно стала похожа на живое пугало. Взмахом руки она приказала девушкам сесть. Ее взгляд остановился на Халиме. Она неслышно усмехнулась, а затем заговорила пронзительным голосом.

"Ты хорошо постарался, чтобы нарядить малышку. Теперь мы можем заставить ее перестать пялиться на людей, как теленок, который никогда не видел быка и не знает, что на него надвигается". Так что слушайте внимательно и узнайте что-нибудь полезное. И ни на минуту не думайте, что ваши спутники просто свалились с неба с тем, что они знают. Некоторые из них до приезда в мою школу помыкались по гаремам, но только приехав сюда, они поняли, насколько сложным искусством является служение любви. В Индии, на моей родине, обучение начинается в самом нежном возрасте. Ведь мудро сказано, что жизнь коротка, а обучение глубоко. Ты хоть понимаешь, бедняжка, что такое мужчина? Знаешь ли ты, почему та черная мерзость, что привела тебя вчера в наши сады, не настоящий мужчина? Говори!"

Все тело Халимы дрожало. В отчаянии она искала помощи у тех, кто был рядом, но все остальные девушки смотрели в пол.

"По-моему, у тебя язык в горле застрял, ты, сенокос", - проворчала старуха. "Ладно, я тебе объясню".

С каким-то злобным удовольствием она начала объяснять тему мужчин и женщин.

Халима была потрясена и не знала, куда себя деть.

"Теперь ты понимаешь, малышка?" - спросила она наконец.

Халима робко кивнула, хотя не слышала и половины, а то, что слышала, было еще неясно.

"Сам всемогущий Аллах велел мне вбить эту возвышенную мудрость в головы этих глупых гусей", - воскликнула она. "Могут ли эти сверчки даже представить, сколько мастерства, сколько врожденного инстинкта требуется, чтобы полностью удовлетворить своего господина и любовника? Практика, практика и еще