Очень скоро на полу не осталось ни крупинки. Миссис Барнс выключила пылесос и собралась выдернуть его из розетки.

— И хоть бы одно слово благодарности, для разнообразия, — пожаловался мрачный голос.

— Ваааааааай! — завопила миссис Барнс.

— Что?! — так и подпрыгнул мистер Барнс.

— Голоса! — пожаловалась миссис Барнс. — Я всё время слышу какие-то голоса. Ворчливые. Бранчливые. Неучтивые. Я… я…

Мистер Барнс с улыбкой обнял её за плечи.

— Ты слишком устала на работе, — сказал он. — Присядь-ка. Хочешь чашечку кофе? Я сейчас сварю.

— Вот, доигрались! — выкрикнул сердитый голос. — Я же говорила: ещё одна чашка — и я обалдею. Достукались, обалдела.

Мистер Барнс выпустил жену и крутанулся на пятках.

— Слышал, да? — взвизгнула миссис Барнс. — Теперь-то ты мне веришь?

— Да, да, — закивал мистер Барнс. — Я тоже слышал голос, но… — Глаза его сузились. — Билли? — спросил он подозрительно.

Билли поднял глаза и увидел, что родители смотрят на него.

— Если это ещё одна твоя дурацкая выдумка… — начал папа.

— Что именно? — невинно поинтересовался Билли.

— Эти голоса! — выкрикнула мама.

— Голоса? — не сдавался Билли. — Какие голоса? Не понимаю, о чём ты. — Билли грозно сверкнул глазами во все стороны. — Здесь абсолютно ТИХО! ТИХО! И так и будет дальше. Спокойно и ТИХО!

Миссис Барнс посмотрела на мужа и передёрнула плечами. В последнее время Билли довольно часто вёл себя странно.

— Я… правда не отказалась бы от чашечки кофе, — сказала она.

Мистер Барнс кивнул, подошёл к кофеварке и включил её. И стал ждать. Он ждал, и ждал, и ждал…

— Чёртова машинка, — пробормотал он, теряя терпение. — Придётся купить новую. Эта совсем не работает.

— НЕТ! — взревел тостер, отчаянно клацая всеми пружинами. — Не троньте кофеварку!

Мистер Барнс, опешив, попятился. Сначала кофеварка. Теперь тостер.

А в следующий миг вступили и все остальные.

— Тостер влюбился в кофеварку! — подвывал миксер.

— Веди себя как взрослый! — пыхтел тостер. Миксер угрожающе зажужжал.

— А что ты мне сделаешь? — выкрикнул он. Мистер и миссис Барнс беспомощно вытаращились на сына.

— Что… что здесь происходит? — пискнули они в один голос.

Билли побледнел. Что сказать? Что тут можно сказать? Да он ничего и не успел сказать, потому что в разговор влезла кофеварка.

— Нам надоело! — заявила она.

— Вот именно! — присоединился чайник.

— Хватит уже над нами издеваться! — продолжала кофеварка.

— О, как ты прекрасна в гневе! — промурлыкал тостер.

— Терпению конец! — заявила кофеварка.

Остальные поддержали её — чайник, посудомоечная машина, холодильник с морозилкой, стиральная машина, — так что вскоре стены задрожали от праведного гнева, накопленного за долгие годы.

Билли обернулся к Кереку и Зереку — но у буро-малинового столика со стульчиком были свои заботы.

— Великий Повелитель, — прошептал столик, когда Сайлас встал на четвереньки и пополз в сторону, — вернись!

— Вернись немедленно! — прошипел стульчик. — Билли, посади Великого Повелителя на меня обратно!

Билли было не до того. Он словно прирос к месту. Шум становился всё громче.

— Мы объявляем забастовку! — орала кофеварка, громко стуча крышкой.

— Пришёл наш час! — гудели холодильник с морозилкой, хлопая дверцами.

От сотрясения продукты, стоявшие внутри на полках, начали падать на пол. Электрический нож так и подпрыгивал на месте. Пружины его звенели. Лезвие сверкало.

— Вот уж теперь я разозлился дальше некуда! — рычал он. — Ещё немного, и…

— Спасите! — хором завопили мистер и миссис Барнс. — ПОМОГИТЕ!

Билли задрожал с ног до головы. Теперь он понял, что именно чувствовал мистер Трабшоу, оставшись один на один с четвёртым классом в ту дождливую ветреную пятницу.

— Послушайте меня! — отчаянно взывал Билли.

Но его никто не слушал. Они так разбушевались, что будто оглохли. Вопли, взвизги. Жужжание, урчание. Дверцы хлопали, ножки топали, электрические шнуры извивались, как змеи. Воздух пропитался электричеством, на полу творилось невесть что.

— Мы этого больше не потерпим, правда, урод? — верещала морозилка.

— Ни за что, — подтвердил холодильник, и они на пару стали метать на пол своё содержимое. Перед открытыми дверцами образовалась скользкая, склизкая лужа из битых яиц, лопнувших помидоров, пролитого молока и замороженного горошка. — И не смей звать меня уродом!

— Чтоб мне провалиться, если я ещё когда-нибудь буду печь крыжовенно-творожное пирожное, — взревела духовка, пыхая горячим воздухом на всё, что оказывалось поблизости.

— Ай, мой носик! — запричитал пылесос, на которого как раз пыхнули.

— Грр-грр-грыг-гыр-гыр, — издевался миксер над вентилятором, который попытался огреть его лопастью. — Не достал, не достал!

Тостер раскалился докрасна.

— Не волнуйся, дорогая, — увещевал он. — Я заберу тебя отсюда.

Но кофеварка его не слушала.

— Как ты не понимаешь. Я люблю не тебя, а вентилятор. А ты… а ты… ПУСТОМЕЛЯ! — взвизгнула она.

Билли дрожал от страха. Даже если он доживёт до ста пяти лет, он никогда не забудет эту субботу. Гам и тарарам. Урчанье и бурчанье. Обжигающий жар. Ледяной холод. Вой, жужжание, скрежет, писк, грохот!

— Помогите!.. Пфффуххх! — раздался отчаянный голос с другого конца кухни.

Билли обернулся в ту сторону — и замер. Из открытой посудомоечной машины торчали две ноги в чёрных колготках; они отчаянно брыкались.

— Мама! — завопил Билли. Он прыгнул к машине, схватил маму за ноги и принялся тянуть изо всех сил.

В этот момент дверь буфета распахнулась, и показался мистер Барнс, который пятился от пылесоса, пытавшегося цапнуть его за ногу. Шланг пылесоса туго обмотался вокруг его шеи.

— Билли, — сипел мистер Барнс, задыхаясь, — сделай же что-нибудь…

Тут мистер Барнс поскользнулся на помидоре и рухнул в кучу продуктов.