Все в душе своей коты.

Приласкай, и станет это

Зверь с душою человека.

Вовчик и Серега внимательно слушали, подавляя в себе желание вернуть обратно все, что выпили, вместе с желудочным соком и остатками обеда, и ожидали, когда же баба Нюра, наконец, расскажет о загадочной старушке и котах, между делом становящихся людьми. Но баба Нюра открыла глаза, составила чашки одна в другую, после чего понесла их к умывальнику.

– Теперь можно идти, – сказала, вставая Светка.

– Как можно идти? – удивился Серега. – А когда же нам гадать будут? Я что, зря пил эту гадость?

Вовка утвердительно кивнул, поддерживая друга. Светка удивилась такой непонятливости мальчишек.

– А все, гадание окончено.

– И из-за этого бреда мы здесь рисковали своей жизнью? – обиделся Вовчик, вспоминая вкус кофе. – Пошли, Серега, с этими девчонками каши не сваришь. Чтобы я еще раз им поверил? Да не в жизнь.

– Подумаешь, – обиделась Светка, – сами тогда выпутывайтесь со своими котами, – и демонстративно отвернулась.

На улицу ребята выходили надутые и разочарованные. Сумерки уже полностью овладели небольшим городком, в котором жили мальчики. Вспыхнули и зажглись фонари. Весь вечер был потрачен впустую, эта мысль настроения не прибавляла. Они шли молча, засунув руки в карманы и пиная несчастные камешки, попадающиеся им на пути. Каждый из друзей думал одно и то же: никогда они больше не пойдут на поводу у девчонок.

Вовчик скрылся за дверью своей квартиры, а Серега последовал дальше. В животе булькал бабкин кофе, отчего каждый шаг удавался с трудом. Лестница закончилась, и Серега уперся носом в свою квартиру. Звонить не стал, родители теперь точно дома, а значит, открыто. Еще в прихожей мальчик услышал голоса, доносящиеся из зала.

«Родители телевизор смотрят, – потом прислушался – музыки не было, – нет, просто разговаривают».

– Может, еще кофе? – доносилось из комнаты.

У Сереги подступила тошнота к горлу, но он успел ее вовремя подавить. Странно, мама никогда не предлагала отцу принести кофе в зал, наоборот, не разрешала ему там крошить печеньем, отчего кофе вся семья пила исключительно только на кухне.

– Со сливками, если можно, – растягивая слова, произнес папа. Голос у него как-то изменился, немного в нос стал говорить. Простыл, наверное.

Серега разулся и направился сообщить родителям, что он вернулся. В комнате был яркий свет, все лампы в люстре горели, родители чинно, сложив ручки, сидели на краешке дивана, чтобы удобнее было налить еще кофе в чашку или встать и сходить за кончившимся печеньем. Вся их поза выражала готовность услужить. А в кресле, удобно развалившись, но не расстегнув свой неизменный пиджак, сидел он. Серега вздрогнул от неожиданности.

– Здрасьте, Василий Василич, – упавшим голосом поздоровался мальчик.

– А вот и пропажа, – оживился отец.

И началось. Где же ты у нас до сих пор бродишь, когда уроки не выучены. Любезный Василий Василич так беспокоится за твою успеваемость, а тебе на нее наплевать. И объясни ты нам, почему не остался после уроков, когда ненаглядный Василий Василич, жертвуя личным временем и своим здоровьем, заметь, ему никто за это не заплатит, просил тебя об этом. И как же расстроился милый Василий Василич, когда прождал тебя целых полчаса, а ты, неблагодарный, не пришел. И так далее, и тому подобное.

Василий Василич, сладко прикрыв глаза, слушал все это, довольно кивая головой, чем еще больше подбадривал родителей. Серега же не успевал вставить слово в оправдание, да и стоило ли? Что он мог сказать родителям? Что вчера топил кота и теперь он ему мстит, превратившись по щучьему велению, по бабкиному хотению в Василия Васильевича? Или прочитать наизусть гадание бабы Нюры про людей и зверей? Не поверят. Потому Серега стоял и молча внимал, опустив голову.

Вдоволь натешившись всем этим, Василий Васильевич нехотя встал со своего мягкого кресла, сладко потянулся, бросил прощальный взгляд на насиженное место, Сереге даже показалось, он сейчас с собой кресло прихватит, и лениво сказал:

– Думаю, вы теперь поняли, как нужно ребенка воспитывать, и без меня справитесь. А мне пора домой, поздно уже.

Родители бросились благодарить доброго учителя, приглашать заходить в гости, не забывать, а отец твердо пообещал воспитать ребенка как надо. Серегу это «как надо» здорово напугало. Вообще родители странными какими-то стали, никогда они раньше себя так не вели, а воспитывали ребенка довольно демократично, что мальчику очень нравилось. Что-то теперь будет?

Василий Васильевич ушел на радость Сереги, не ожидающего, что его ждет впереди. Впереди же Сергей пожалел о тех минутах, когда еще здесь сидел учитель. Поскольку вслед за этим началось воспитание.

* * *

Серега всегда любил солнечные дни, они ему сразу как-то поднимали настроение, заставляли щурить в улыбке глаза. Серега любил подставлять ласковому солнышку то одну, то другую щеки по очереди. А еще он любил шлепать по теплым лужам. Это еще с садика у него такая привычка: идти по городу и собирать все встречающиеся на пути лужи. Брызги летят в разные стороны, пачкают джинсы, и в них играют частички солнца. Сегодня хорошая погода Сергея не обрадовала.

Рядом шел Вовчик, и тоже очень грустный. Очень уж не хотелось идти в школу, тем более, что последним уроком снова будет математика. Вовчика передернуло от этой мысли, и он зябко поежился, хотя солнце не прекращало палить.

– Ко мне вчера Василий Васильевич заходил домой, родителей обрабатывал, – пожаловался Серега.

– И ко мне. До десяти часов просидел, и времени не жалко было, – последнюю фразу Вовчик сказал с особенной злостью.

– Да нет, – поправил его Сергей, – до десяти он у меня сидел, а потом, наверное, к тебе спустился.

– Как же, потом. Что ж я, по-твоему, в десять домой вернулся? Пришел, а он тут как тут, в кресле развалился.

– И у меня он был, когда я в квартиру вошел.

– Так может, это ты до десяти на свой пятый этаж поднимался?

Сергей ничего не ответил на шутку друга, даже не обиделся. Он напряженно вспоминал. На что-то это было похоже. Понял на что!

– Помнишь слова Светкиной ненормальной бабки: злость родит других зверей… Что там дальше? – замялся он.

– Не зверей, а людей, – поправил Вовчик.

– Точно. Злость родит других людей, что похожи на зверей. Все сходится: и учителя на лестнице, и дома у нас. Их много.

Вовчик даже остановился от такой новости. Правильно он всегда говорил, что Серега голова. К тому же светлая.

– Не может быть, – мальчик готов был сесть на асфальт.

– Что же там дальше-то было? – Серега уцепился за новую идею и пытался вспомнить все стихотворение. Не получалось. К Вовчику тоже ничего в голову не приходило.