со второго этажа на первый. После чего лестница кончилась, а сама Саша оказалась перед массивной дверью. Поколебавшись — а вдруг это не выход на улицу, а вход в чужую квартиру? — девушка тронула дверь…

Здесь действительно было не Пограничье. Винтовая лестница вывела на мощеную булыжником улицу. На ней, вплотную друг к дружке, стояли узкие дома-таунхаусы. Обернувшись, девушка увидела свой дом — стилизованный под сосну.

«Уж не в честь ли того рыся? — подумала Саша. — Рыси, по идее, на деревьях живут».

Впрочем, ответа на этот вопрос не было. Девушка сосредоточилась на осмотре дома.

Входная дверь с медной цифрой «8» была «вырублена в рыжем стволе», ее мансарда находилась в «игольчатой кроне». А над мансардой… Над мансардой было голубое-голубое небо, без примеси сумрачных лиловых оттенков Пограничья.

Это было так странно, так непривычно! И если честно, немножко, самую капельку пугающе: все-таки одна в незнакомом мире…

«Скорее бы уже мне встретился Колька, — вздохнула Саша. — С ним было бы веселее осматриваться».

Но друга пока не было видно, и девушка продолжила знакомство с местностью одна. Отметила, что на улице домов, стилизованных под деревья, было не так уж и много: всего один и попал в поле зрения. А вот соседний с ее домом таунхаус был типичным для какого-нибудь европейского городка: два этажа, мансарда. Стены — белые, с красновато-коричневыми декоративными деревянными перегородками. Под окнами первого этажа была затейливая композиция из камней. Почти такой же таунхаус примыкал к ее дому с другой стороны — с той разницей, что камней не было, а внутрь дома вела стеклянная дверь, с надписью «Открыто». Над дверью красовались затейливыми завитушками четыре буквы «К», «А», «Ф» и «Е».

«Как по заказу!» — Саша потянула на себя латунную ручку. Тихо звякнул колокольчик, стоящая за стойкой девушка подняла голову.

— Так вот из-за кого на улице теплынь! — приветливо улыбнулась она посетительнице. И, заметив неуверенность на лице собеседницы, добавила: — Ты ведь новенькая?

— Ага. Но… но почему ты сказала «теплынь»? Разве сейчас не лето?

Девушка еле заметно пожала плечами:

— Какое же лето пятого марта?

— Пятого… марта? — Саша изумленно воззрилась на собеседницу. Вчера же было двадцатое июня, день инициации! — Ты уверена?

— Уверена.

«Странно», — вздохнула Саша… и подумала: наверное, девушка ее разыгрывает. Может быть, тут принято шутить над новичками.

Но в то же время не было похоже, чтобы собеседница шутила. Да и смотрела на Сашу с явным сочувствием:

— Ты ведь из Пограничья? Только оно может забросить человека в… в другое время.

В другое время? Вот теперь Саша озадачилась по-настоящему.

Какое еще другое время? В Школе об этом не говорили… И потом, что же это получается? Им преподавали все: истинную историю, истинные физику и химию, да даже биомеханику истинную! А про то, что выпускника может забросить в другое время — даже не заикнулись?

— И только Пограничье способно посреди зимы, да еще и ранним утром устроить летнюю теплынь, — закончила мысль девица.

Вот тут Саше и стало не по себе. Одна в незнакомом мире и, похоже, времени! Но девушка держалась, старалась говорить спокойно:

— И какой сейчас год?..

— Две тысячи восемнадцатый. Пятое марта две тысячи восемнадцатого года. Кстати, я — Карина. А ты?..

«Ура, год мой!» — Саша облегченно выдохнула и уже со спокойным сердцем назвалась. И только теперь присмотрелась к новой знакомой. Ее, темноволосую, с черными глазами, она никогда не видела в Пограничье. Однако это, с учетом выкрутасов времени, еще ни о чем не говорило.

— Но ты ведь тоже из долины? — спросила тогда Саша. — Давно здесь?

— И впрямь, новенькая! — показала белые зубы Карина. — Кто же из погранцов официантом работать будет? Я тут, в Углеже, родилась.

Саша проглотила было заготовленный ответ про «все работы одинаково почетны». Их-то в Пограничье учили именно так. А тут-то, в Углеже этом, оказывается, было социальное расслоение!

Впрочем, по характеру общения нельзя было сказать, что Карина считала себя какой-то там низшей или ущербной.

— Ты даже представить себе не можешь, как я рада! — щебетала она. — Ночью стены нашего дома сотряс нехилый такой удар. Я побежала к папе, а он, не проснувшись толком, пробормотал, что рядом с нами поселился выпускник Школы. Я попыталась узнать, кто, но папа отвечать не стал. И, знаешь… Хорошо, что это — ты.

— Да? — Саша не стала говорить, что, по идее, этой же ночью в городке мог появиться Федор Оспин. Или, что было бы куда лучше, Николай Звеновой. По крайней мере, Саша продолжала на это надеяться, даже теперь, когда выяснилось, что выпускник Пограничья мог угодить в любое время, хоть в прошлое, как она, хоть в будущее! — А чем хорошо?

— Ходят тут по улице… всякие. — Карина скорчила невероятно «говорящую» мину. — Ой, что это я? — спохватилась она. — Тебе, должно быть, хочется кофе? Какой выберешь? С молоком, без?

Саша в ответ только руками развела: в Пограничье кофе завозили редко, она его попробовала-то у тети Паши всего раз. И без молока.

— Понятно. — Карина многозначительно улыбнулась. — Ты садись вот за этот столик, а я тебе сейчас капучино принесу. Думаю, тебе понравится.

— Вот, карточку возьми. — Саша хорошо выучила, что во внешнем мире ничего не бывает бесплатно. Но все равно покраснела: товарно-денежные отношения были ей в диковинку.

— Точно, новичок! — так и прыснула в кулачок Карина. И вдруг посерьезнела: — В этом мире в кафе и ресторанах платят после услуги, запомни. И в магазинах всяких тоже. А вот в билетных кассах на поезд — наоборот. Ты ведь уже завтра поедешь в институт? Это через остановку, на платформе «МИ».

— Конечно, поеду! — на всякий случай сказала Саша.

Побыстрее отвернувшись от словоохотливой Карины, девушка направилась к одному из столиков. И, хотя внешне Саша оставалась спокойной, внутри у нее все клокотало: ни учителя, ни директор, ни Савелий, ни даже тетя Паша не рассказали толком, что ее ожидает. Что она может попасть в прошлое, это раз. Два — в каком институте она будет стажироваться?

Впрочем, уже скоро Саша остыла и даже устыдилась вспышке негодования. Все-таки за время обучения она не один раз успела убедиться, что учителя правы — даже если казалось, что это не так. Значит, у них была веская причина скрывать информацию. А может быть — и это было вероятнее всего! — феномен переселения из Пограничья на Землю не был изучен до конца. Поэтому учителя и молчали.

«И вообще, у меня есть рысь. — Саша окончательно пришла в себя. — Странный рысь по имени Магистр. Он же