просто не мог существовать. Не бояться же его из-за этого?

— Тогда продолжим ритуал знакомства с кураторами. — Максимилиан уже дружески подмигнул Саше. — Твой выход, Натали!

Молодая женщина в зеленом вечернем платье исполнила по сцене безукоризненное дефиле. И странное дело, это дефиле не вызывало того чувства непонимания, какое у Саши возникало, когда в Школе показывали документальные фильмы о показах мод. У Натали не было того холодного посыла, который был практически у всех представительниц и представителей профессии «манекенщица», нет! Натали несла свет, красоту и капельку дерзости. В конце прохода, она, встретившись глазами с Сашей, задорно подмигнула девушке и… вдруг прокрутила сальто назад! Прямо с места, на высоченных каблуках!

— Вот здорово! — не смогла сдержать возгласа восхищения Саша.

— Красота спасет мир! — Натали ослепительно улыбнулась. — Я буду рада, если мы с тобой окажемся в одной лаборатории.

«И я! — чуть было не крикнула Саша, но все-таки удержалась. В Школе учили, что на собеседованиях надо вести себя корректно. Но мысленно девушка добавила: — И я подружилась бы с огромным удовольствием!»

Но тут на смену Натали вышла юница с задорными косичками, и Саша внутренне собралась: чего доброго, еще заморочит голову!

— Прасковья, — представилась юница и почему-то дотронулась до брошки-трилистника, приколотой почти под самым горлом. — Яга.

«Как, яга?» — хотела было спросить Саша…

Но тут память услужливо подкинула девушке картинку: она, одноклассник Николай и старый Пограничник Савелий сразу после первого этапа инициации. Коля тогда еще сказал: «Баба-яга — это антинаучно!» На что Савелий буркнул: «Да ну»?

Видимо, бабки-ёжки действительно существовали, и одну из них, сгорбленную старуху в облике задорной девицы с косичками, уроженка Пограничья видела воочию прямо сейчас. И если к самой яге никаких чувств, кроме умеренного опасливого любопытства Саша не испытывала, то сеанс превращений милых сердцу белок в мухоморы и обратно, ничего, кроме сочувствия к зверушкам, у нее не вызвал. Но Саша, следуя заповедям Школы, изобразила вежливый интерес. Когда же зверушки вернулись к изначальному облику, девушка вздохнула с неподдельным облегчением. А потом и еще раз: ягу сменил седобородый старец. Миларет.

Свет в зале погас: старец показывал звездное небо и рассказывал об основных философских течениях землян с древнейших времен. И рассказывал так, что у Саши, вообще говоря, с предметом знакомой, в буквальном смысле отвисла челюсть. У девушки на глазах разворачивалась история развития земной философско-научной мысли: Сократ, Платон, Аристотель, Демокрит и, наконец, Гипатия.

Конечно, уроженка Пограничья знала трагичную историю талантливой девушки. Но старец рассказывал так, будто Саша наяву присутствовала там, в древней Александрии, поднималась с Гипатией на крышу дома — наблюдать звезды. Вместе с Гипатией вела уроки математики, читала лекции о Платоне… Но когда Миларет начал рассказывать, как толпа озверевших людей набросилась на девушку-ученую — растерзать, стереть с лица Земли! — Саша вернулась в реальность.

Реальность, в которой Лаврентий Петрович с неприкрытой ненавистью смотрел на Миларета:

— Вот поэтому Александре и нечего делать в вашей лаборатории, Миларет! Сами посудите, какое будущее вы можете предложить юной, а потому неопытной душе?

— Уж всяко лучше, чем то, — Миларет почему-то смотрел не на оппонента, а на Прасковью, — что сможете предложить ей вы, Лаврентий Петрович. Так, Прасковьюшка?

Но яга только опустила глаза в пол. И такой от нее вдруг шибануло безысходностью, что Саше вдруг ее стало жалко, очень-очень жалко.

«Такое впечатление, что эта Прасковья попала в смертельную ловушку, — подумала Саша. — Что же с ней произошло?»

Неизвестно, до чего бы додумалась Саша, если бы не Лаврентий Петрович.

— Ум и изворотливость, Александра, — проникновенно глядя в глаза девушке, произнес он приторным голосом. — Иначе говоря, политика спасет и тебя, и мир. А вовсе не красота, как утверждают некоторые крайне недалекие особы. Да и наука еще тоже неизвестно куда может завести, и тому не счесть подтверждений. А если вспомнить, благодаря кому на Земле появилось атомное оружие…

Голос выступающего стал мягким, бархатистым. Его хотелось слушать, слушать, слушать… И это настолько не вязалось с тем, что от перстней на пальцах Лаврентия Петровича исходила недобрая, давящая сила, что Саша прикусила до боли губу — чтобы не поддаться ложному обаянию. И, уже отрезвленная болью, подумала: что-то с этим Лаврентием Петровичем не так. Но что?

Но вот Лаврентий Петрович закончил обличительную речь, и по актовому залу прокатился вздох облегчения. На сцену вышел Максимилиан, и девушка приготовилась к новым чудесам. Правда, спускаясь по ступенькам, Лаврентий Петрович успел сказать гадость:

— А ты не боишься, что начавшаяся трансформация помешает тебе показать твои стандартные ярморочные фокусы, коллега?

Но Максимилиан даже глазом не повел. Вежливым жестом пригласил он старца Миларета:

— Прошу тебя, мой друг. Подсобишь?

— С удовольствием! — Старец без видимых усилий вызвал дождь прямо из-под потолка.

— Благодарствую. — Максимилиан протянул руку, и капли дождя, так и не достигнув паркета, превратились в незабудки. И Саше на миг стало жалко лесные цветочки… Но тут выяснилось, что они ненастоящие. Выступающий снова простер руку, и над каждым возникло по разноцветному огоньку. И «незабудки», мерцая всеми цветами радуги, растворились в воздухе. — Итак, меня можно было назвать стихийным магом, Александра. И занимаюсь я не только «ярморочными фокусами», как изволил выразиться наш коллега. — Максимилиан со вздохом сожаления погасил огоньки. — Однако к делу. Вы познакомились с основными направлениями работы нашего института. Добавлю только, что Натали, достопочтенный Миларет и я представляем одну лабораторию. В настоящее время нашего куратора в зале нет. Нет по… по уважительным причинам. Итак, вам предстоит сделать выбор, Александра. Вы можете распределиться к ученым и заниматься наукой. Можете пойти в лабораторию к милейшей Прасковье, там же подвизается и Лаврентий Петрович. А можете выбрать нас. И выбор надо сделать прямо сейчас!

Глаза Максимилиана переливались огненными всполохами. В другое время Саша задумалась бы над природой этого феномена, но сейчас она этого сделать не могла. У нее было всего несколько секунд на то, чтобы принять решение.

— Мне бы хотелось работать… — Воздуха почему-то не хватило, и Саша была вынуждена сделать небольшую паузу. — Работать в одной лаборатории с Максимилианом, Миларетом и Натали! А с куратором я надеюсь познакомиться в самом ближайшем будущем, — добавила, смущаясь, она.

***

После слов новенькой зал буквально взорвался!

Ученые наперебой поздравляли девушку с удачным и, насколько могла уловить из чехарды выкриков Саша, проницательным выбором. Девушка видела: физик, химик и биолог были искренне рады за нее.

А вот яга Прасковья и политикан Лаврентий Петрович отреагировали совсем по-другому. Яга выглядела растерянной и взъерошенной. Она, утратив наносной облик юницы, вцепилась хваткой утопающей в злосчастную