Возле него на небольшом столике лежали пистолет и рация.

Увидев Савичева, он расплылся в широчайшей улыбке и попросил автограф, на что получил от хоккейного полубога подробнейшие и исчерпывающие указания, куда ему следует идти — чтобы там получить искомый росчерк пера.

Амбал не обиделся, а снова плюхнулся в кресло и стал тянуть коктейль.

— Какой гарячий малтшык, слющь, — насмешливо откомментировал Тахир.

В прихожую вышла высокая красивая девушка и произнесла немного жеманным голосом, преувеличенно растягивая гласные:

— Вадим Николаевич ждет вас.

— А, теперь ясно, — проговорил Савичев, — господин президент «Сатурна» устраняет конкурентов.

Фотомодель качнула бедрами, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и уже через плечо добавила:

— А вы, господин Савичев, в жизни еще лучше, чем на экране. Надеюсь, мы с вами подружимся.

— Это что еще за мымра? — буркнул Алексей.

— По всей видимости, новая секретарша Вадима Николаевича, — ответил Олег. — Шутка.

— А она что — домашнего обслуживания? — насмешливо спросил Савичев, сбрасывая с ног шлепанцы и оставшись босиком. Из всей одежды на нем была упомянутая обувь и спортивный костюм на голое тело — именно в такой экипировке он вышел на встречу с Наташей.

Башков пожал плечами.

Квартира была двухъярусной, поэтому им пришлось подняться по узкой лестнице, отделанной красным деревом. Лестница вела в большую комнату с электрокамином под мрамор и безвкусной белой мебелью, хотя при одном взгляде на нее можно было предположить несусветное количество нулей после цифры, выражающей ее стоимость.

В углу стоял большой телевизор «Sony», на экране которого вошедшие увидели трансляцию хоккейного матча. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не трансляция, а видеозапись. Благо Савичев увидел крупным планом самого себя и тут же вспомнил, что это за матч. Последний матч «Кристалла» — первая встреча полуфинальной серии с задольским «Сатурном».

В комнате находились два человека.

Один — невысокий молодой мужчина лет тридцати пяти, с умным хищным лицом и неприятными маленькими глазами неопределенного цвета. Несмотря на возраст, мужчина был лысый. Вокруг лысины, бликующей в свете роскошной люстры, уныло топорщились реденькие и коротенькие светлые волосы.

Опасное лицо, подумал Савичев.

Второй, внушительных габаритов аморфный толстяк в очках и в костюме при галстуке, несмотря на вполне домашнюю обстановку, показался Савичеву куда более безобидным.

Увидев Алексея, он сверкнул белозубой улыбкой и вежливо приподнялся в кресле, приветствуя вошедших.

— Здравствуйте, Алексей Иваныч, — мягким баритоном необычайно красивого глубокого тембра произнес лысый. — Я сожалею, что наша встреча произошла при таких обстоятельствах, но, я думаю, вы найдете мне слова оправдания, когда я изложу причины, побудившие меня на столь дерзкое и даже в чем-то незаконопослушное поведение. Садитесь, прошу вас.

— Красиво горбатого лепишь, — проворчал Савичев себе под нос, садясь в предложенное кресло. В другое кресло уселся Олег Башков, а Тахир неподвижной тенью застыл у дверей.

— Вы что-то сказали, Алексей Иваныч? — осведомился лысый.

— Кто вы такие и чего вам от меня нужно? — резко спросил Савичев. — Конечно, я и сам бы назвал вас, но мне неприятно лишний раз произносить ваше имя, господин почетный президент ХК «Сатурн».

— Вот как? — переспросил тот. — Вы догадливы, господин Савичев. Да, я действительно Вадим Николаевич Воронин, президент клуба «Сатурн», как вы совершенно справедливо изволили заметить.

— Дальше можете не пояснять. Вы потеряли надежду победить мою команду в честном мужском поединке и теперь устраняете ее лидеров самым грязным и недостойным способом.

— О чем вы говорите, господин Савичев? — удивился Воронин и коротко, но выразительно посмотрел на Башкова, вжавшегося в кресло под ледяным взглядом жестоких волчьих глаз шефа. — Разве с вами обошлись неучтиво?

— Я не знаю, что именуется учтивостью в вашем бандитском кодексе, — еле сдерживая себя, ответил Савичев. — Если это убийство, то мне и моему другу Максиму Смолинцеву жаловаться просто грех.

Лицо Вадима Николаевича потемнело.

— О каком убийстве вы говорите? — медленно выговорил он.

Савичев перевел взгляд на Олега и увидел, что смертельная бледность омертвелыми пятнами страха проступает на его широком сытом лице.

— Я не успел его остановить… — пробормотал Башков, судорожно вцепившись в подлокотник кресла, — я приказал не стрелять, но…

— При чем здесь Смолинцев? — чеканя каждое слово, веско произнес президент «Сатурна». — Я не девал никаких распоряжений касательно Смолинцева. В чем дело? — вдруг заорал он оглушительным басом, неожиданным для такого маленького, похожего на хорька человека. Еще неожиданнее был перепад между этим иерихонским рыком и тем мягким, выразительным баритоном, которым он говорил прежде.

— Дело в том, — ответил за потерявших дар речи мафиозных деятелей Савичев, — что ваши подручные застрелили Максима Смолинцева, моего друга и капитана «Кристалла».

— Кто? Олег, отвечай, я тебя спрашиваю.

— Эта я, Вадым Ныколайч, — произнес все так же стоящий у дверей Нагиев, — этот скатын ударил мэна вы жывот и убэжал бы вымэсте с этым, если бы я нэ стрэлал.

— Так? — повернулся Воронин к бледному Башкову. — Он говорит правду?

— Да, — с трудом расцепив губы, ответил тот.

Савичев видел, какой панический, животный страх внушал своим людям этот маленький человек со свирепыми крошечными глазами и мелкими неприятными чертами острого, как у хорька, лица. Здоровенный Олег Башков, этот бесстрашный и беспринципный парень, буквально трясся в кресле под пристальным взглядом Воронина. Значит, было в президенте «Сатурна» что-то непреодолимо властное и пугающее, что буквально парализовывало его подчиненных.

— Кто еще убит? — спросил Вадим Николаевич.

— Охранник на проходной базы, — ответил Олег, — по фамилии Петров.

— Очень жаль, — проговорил Воронин, — с Костичкиным, надеюсь, все улажено?

— Канэщьно, — ответил Нагиев, — я сам с ным все разобрал.

— Скверно, скверно, — резюмировал Воронин, — два трупа.

— Тры, — влез кавказец.

Воронин коротко взглянул на него, как обжег ударом кнута.

— Я недоволен вами, — проговорил он, — идите. Я подумаю, как поступить далее.

Башков и Нагиев вышли, оставив Савичева наедине с Ворониным и все еще не представившимся толстяком.

— Алексей Иваныч, — вежливо заговорил Воронин, — чтобы не терять времени попусту, скажу вам, что сюда вы попали единственно по той причине, что чрезвычайно хорошо играете в хоккей. Лучше всех в России, несмотря на ваш юный возраст.