Этим скалам внизу послушники дали короткое и ёмкое имя — Пасть. Может, потому, что с высоты лестницы острые камни и правда напоминали зубы чудовища, и яростные волны, что лижут их пенным языком, придавали этой бухте сходство со звериной пастью. А может, потому, что никому ещё не удавалось остаться живым после падения в бухту.

А по этим узким ступеням, вырубленным в скале, что вели вниз, послушники поднимали из Пасти тела тех, кому не повезло. Если море вообще отдавало эти тела. Но по собственной воле никто из послушников не приходил сюда, чтобы совершать прогулки вдоль берега.

Никто, кроме Магнуса и Ребекки.

Потому что у этих скал, в отличие от ирдионских стен, не было ушей и глаз. А темнота и тихий шелест волн как никогда располагали к откровенности.

— Я должен спросить первым, или ты сама расскажешь, зачем мы здесь прогуливаемся, словно двое влюблённых? — негромко произнёс Магнус, ступая на мелкую гальку побережья и протягивая руку своей спутнице.

— В нашей жизни так редко случаются такие моменты, — ответила Ребекка, шагнув вниз с последней ступеньки лестницы и отпуская его ладонь.

— Знаешь, больше всего меня настораживает вот эта внезапная романтичность. Будь на твоём месте любая другая женщина, я всё мог бы предположить, но… Это же ты, — он развёл руками, — тут не может быть никаких романтических предположений. Так что тебе нужно?

— Как грубо! А ведь когда-то мы были друзьями, Магнус, — с усмешкой произнесла Ребекка, наклонившись и зачерпнув в ладонь горсть камней. — Ты помнишь эти времена?

— Друзьями? — Магнус криво усмехнулся. — Так ты это называешь? Ты использовала меня, чтобы добиться положения в Ордене…

— А разве ты этого избежал? — Ребекка выбрала один из камней и бросила его в море. — Разве ты не воспользовался мной? И разве мы не добились с помощью друг друга того, чего хотели?

— Это было уже после того, как ты меня предала.

— Это не было предательством…

— Называй, как хочешь… Но мы не были друзьями, Ребекка. Мы были союзниками, — тихо произнёс Магнус, медленно шагая вдоль кромки воды. — А это не одно и то же. Так с чего ты решила напомнить мне об этом сейчас?

— Я помню того мальчишку, который поймал меня за руку и удержал на краю этой лестницы, — Ребекка махнула рукой в сторону скалы, — он был моим другом… когда-то.

— Твоя сентиментальность пугает меня даже больше твоей романтичности.

— Хорошо… Пусть так. Но, согласись, это ведь был удачный союз…

— … для тебя. Но, как ты помнишь, у него были крайне неудачные последствия, — задумчиво произнёс Магнус, заложив руки за спину и вглядываясь в темноту перед собой.

— Неудачные?! — фыркнула Ребекка. — Ты стал аладиром и правой рукой магистра. Ты возглавил крыло Сов! Результат, как мне кажется, был более чем удачным.

— Ты забываешь, что это именно я бросил факел в тот костёр, Ребекка.

— У всего есть своя цена. У белого плаща аладира тоже. Не поверю, что в тебе вдруг проснулась совесть спустя столько лет!

— Так значит, теперь ты хочешь предложить мне объединиться в новый союз? Я правильно понимаю эти мягкие ноты в твоём голосе?

— А почему бы и нет? Разве ты сам не думал об этом?

— Ради места магистра? — Магнус усмехнулся. — Но место магистра одно, а ты слабее меня, так зачем мне такой союз сегодня? Не во имя же старой… дружбы?

Магнус остановился и повернулся к своей спутнице, пытаясь разглядеть её лицо в свете факелов, горящих поодаль на мосту. Весь этот разговор, вся эта мягкость в её голосе, эта темнота, объединяющая их… Всё это было дурным предзнаменованием. Ребекка никогда не пришла бы договариваться, не будь у неё пяти козырей в рукаве. Потому что предложить союз, прикинуться слабой и беззащитной, чтобы потом протянутую руку помощи вывернуть до самого сустава — это было так похоже на Ребекку, которую он знал. А он знал её, пожалуй, лучше всех в Ордене. Не у каждого мужчины внутри есть такой стальной стержень, как у этой хрупкой женщины с глазами цвета незабудок. На его памяти она сделала неверный шаг лишь однажды, на этой лестнице в триста пятьдесят восемь ступеней. Тогда он её спас. Но с тех пор она больше не делала неверных шагов.

— А мне и не нужно место магистра, — ответила Ребекка как-то слишком искренне.

— И в чём же тогда твоя выгода от предполагаемого союза?

— Ты можешь мне не поверить, подумать, что я играю, но это не так. Во всяком случае, не сегодня, — она бросила в море ещё один камень. — Я только что вернулась из Эддара. Себастьян Драго стал новым верховным джартом. Там многое произошло, веришь ли, ожила Грозовая гора… Но не суть. Об этом я потом расскажу, а сейчас хочу сказать о другом — я кое-что увидела и поняла, пока была там. То, что едва не погубило славный прайд Стрижей, вот-вот погубит и нас. Борьба за место магистра убьёт нас всех. Вернее, ты знаешь, кто воспользуется этой борьбой, чтобы всех нас уничтожить. Мы перегрызём друг другу глотки, едва погаснет погребальный костёр. Потому что никакие мы не рыцари, мы просто кучка всех людских пороков, собранных под одной крышей. Байса — зверь, Ксайр — старый пьяница и обжора, Эмунт алчен и продажен, а Рошер — тот ещё нетопырь! Никто из них не уступит, никого из них не волнует хоть что-то, кроме собственного брюха!

— Зато мы с тобой просто двое святых, — усмехнулся Магнус.

— Мы с тобой можем что-то изменить. А это лучше, чем ничего. Нет, ну если ты хочешь видеть Байсу на месте магистра, а вдоль ирдионской дороги человеческие головы на шестах — тогда ты можешь дальше меня не слушать, — фыркнула Ребекка презрительно.

— Ты ещё не сказала главного… и я всё ещё слушаю. Так что за союз ты мне предлагаешь?

Ребекка зажала камни в кулак и, сделав шаг навстречу Магнусу, произнесла тихо и почти зловеще:

— Прежде, чем магистр отправится в светлые сады Миеле, я хочу завершить то, что мы начали с тобой в тот самый год. То, что мы хотели сделать тогда, просто необходимо сделать снова. Иначе ничего от нас не останется. И именно такой союз я тебе предлагаю. Ты же знаешь, когда начнётся борьба за место магистра, королева сделает всё, чтобы мы уничтожили друг друга.

Магнус смотрел некоторое время на лицо Ребекки, но в темноте его нельзя было разглядеть, а впрочем… Он не умел читать её лицо, не мог угадывать тех мыслей, что роились в голове этой прелестной и опасной женщины. Знал только, что и мысли эти очень опасные. Так что особого смысла вглядываться в её лицо и не было. Он развернулся и вновь зашагал вдоль кромки моря, заложив руки за спину.

— Почему ты решила это именно сейчас? Что изменилось? — спросил он, наконец. — Магистр при смерти уже не первый месяц. Сомневаюсь, что на тебя снизошло озарение в Эддаре.

— Может, и снизошло. А ещё, может, потому, что я узнала кое-что, Магнус. И я уверена — тебе это точно не понравится. Но прежде, чем я расскажу всё, я должна знать, что мы на одной стороне. Что ты согласен пройти со мной до конца тот путь, который мы начали двадцать лет назад.