и потраченному времени. Все знают, что труд необходим. Невозможно встать с дивана и сразу стать чемпионом, бросив кубики или произнеся заклинание. Даже если бы у вас были магические способности, пришлось бы сначала научиться волшебству – спросите у Гарри Поттера. Легкость – результат преодоления трудностей. Военные говорят: «Тяжело в учении, легко в бою». Ни коротких, ни обходных путей не существует. То, что мы называем талантом, при ближайшем рассмотрении зачастую оказывается трудом (более или менее скрытым), разве не так? А гениальность – это, согласитесь, на самом деле глубоко потайной труд.

Никто не сомневается в необходимости тренировок и обучения. Вопрос состоит в их количестве. Слышали про Малкольма Гладуэлла? Это автор The New Yorker, я люблю читать его книги в самолете или в аэропорту (ладно, признаюсь – и дома тоже). В «Гениях и аутсайдерах»[6] он приводит точный ответ на этот вопрос. По его словам, «волшебное число величайшего мастерства» – 10 000 часов. Хотите стать кем-то в какой бы то ни было области? Все просто (в кавычках): нужно посвятить ей 10 000 часов (или около 10 лет). Как ни странно, к такому же выводу пришел и Стендаль: он призывал писать каждый день по часу или по два, есть вдохновение или нет. Если делать так в течение 10 лет, мы получим 3652 или 7304 часа (нет-нет, високосные годы я тоже посчитал). Для достижения цели – то есть для того, чтобы приблизиться к 10 000 часов, – нужно писать по два-три часа в день. Стендаль считает так же, как и Гладуэлл: за гениальность мы ошибочно принимаем результат упорного труда. Результат 10-летнего упорного труда, если точнее.

Зачем же тянуть резину 10 лет? Ведь можно работать по 10 часов в день, и тогда понадобится меньше трех лет… Затем, что недостаточно просто накопить часы практики. Эта практика должна быть осознанной, представлять собой усилие по достижению конкретной цели (навыка или действия, которые пока не даются). Другими словами, вам должно быть сложно. Вы должны прочувствовать каждой клеточкой, как вам сложно. Золя и Флобер посвящали писательскому ремеслу по 10 часов в день, но это совсем другой вопрос. Их трудолюбие может показаться чудовищным, но на самом деле большую часть времени они пытались подобрать правильное слово или мысленно переставляли слова в предложении – так же, как Джакометти «просто возился с глиной». То есть делали то, что им больше всего нравилось. Это требует осознанно потраченного времени – а еще некоторой степени беззаботности. В любом случае нет ничего общего с непрерывно прикладываемым усилием. Три-четыре часа осознанной практики, желательно в несколько подходов, – это максимум: направленное внимание представляет собой усилие и, следовательно, утомляет. Остаток дня следует посвятить отдыху или менее напряженным занятиям: чтению, размышлениям, планированию, досугу в той или иной форме и т. д. Три-четыре часа в день – с учетом одного выходного в неделю и двухнедельного отпуска раз в год – в сумме дают 1000 часов, или 10 000 часов через 10 лет.

Так что для успеха вам потребуются 10 лет труда. Раз уж мы об этом заговорили, обратите внимание на некоторое противоречие между названием книги и ее содержанием. Или ты гений, или аутсайдер? Гладуэлл предлагает правило 10 000 часов, а в качестве примеров приводит группу The Beatles и Билла Гейтса. Если вам кажется, что они гении, то, согласно Гладуэллу, вы упускаете важнейшую часть их биографии. Гениальность – концепция, которую придумали ленивые. Она позволяет верить, что люди, добившиеся успеха, ничем не рисковали – просто родились такими. Но на самом деле их исключительность состоит лишь в том, что им выпал шанс работать больше других.

Так, Гладуэлл описывает решение менеджера группы The Beatles отправить неопытных музыкантов в Гамбург, чтобы они на протяжении нескольких месяцев давали по несколько концертов в день, причем в самых обычных клубах. По мнению Гладуэлла, то, что должно было стать испытанием, оказалось возможностью. Музыканты смогли набраться опыта, повзрослеть, заматереть – словом, это был вклад в пресловутые 10 000 часов. А другие группы, оставшиеся в Ливерпуле (и других городах Англии), играли только на выходных, по несколько часов. Когда The Beatles вернулись в Англию, такое конкурентное преимущество заметно выделило их на фоне остальных и позволило сделать прорыв.

Билл Гейтс? Та же история. В те времена, когда он начал интересоваться компьютерами и программированием, приходилось ждать неделю, чтобы получить доступ к университетскому компьютеру – и то лишь на несколько драгоценных минут. Но мама Билла работала в больнице и договорилась, чтобы сыну разрешили пользоваться компьютером тогда, когда он никому не требовался: ночью. Билл Гейтс воспользовался возможностью и ежедневно (еженощно, если точнее) набирал часы опыта. Через несколько лет, когда Билл включился в гонку по разработке персональных компьютеров, это превратилось в огромное конкурентное преимущество. Вы считали The Beatles Артюром Рембо в мире поп-музыки, а Билла Гейтса – Моцартом в мире IT? Вы ошибались: просто они серьезно подходили к делу, были прилежными и, вероятно, вдохновенными тружениками, но главное в другом. Они работали не покладая рук.

Кроме того, если внимательнее изучить биографию Рембо, которого считают гениальным поэтом, то вы узнаете, что он сам по себе был человеком крайне серьезным (помните его строчку – «В семнадцать лет серьезность не к лицу»?) и еще в 15-летнем возрасте выиграл конкурс стихов на латыни. Рембо, типичный поэт-изгой, бросивший писать стихи в 19 лет, отличался успехами в учебе и великолепно владел латынью: писал на ней свободно, даже не обращаясь к словарю. Если сложить время, потраченное на сочинение стихов, изучение латыни и обильнейшее чтение, в сумме легко набежит 10 000 часов. А что насчет Моцарта? В пять лет отец-скрипач познакомил его с тонкостями игры на клавесине, а в 14 он смог записать по памяти Miserere, самое знаменитое сочинение итальянского композитора и священника Грегорио Аллегри, услышав его лишь однажды. А ведь это сложное произведение, длящееся четверть часа! Впечатляет, правда? Итого: к 14 годам Моцарт легко набрал 10 000 часов, если не больше. Успех Рембо и Моцарта не взялся ниоткуда: просто оба рано начали.

10 000 часов за 10 лет. Что ж, скажете вы, звучит серьезно и в то же время реалистично. Но как Малкольм Гладуэлл пришел к такому красивому круглому числу? Он опирался на результаты исследования, проведенного в 1993 г. под руководством Карла Андерса Эрикссона из Университета штата Флорида и двух других психологов во всемирно известном Берлинском университете искусств. Кратко передам его суть. Для эксперимента отобрали 30 студентов-скрипачей по рекомендации преподавателей и разделили их на три группы: «лучшие из лучших» (будущие всемирно известные солисты, суперзвезды скрипичной сцены), «отличники» (будущие музыканты оркестра) и «хорошисты», или будущие учителя музыки (без комментариев). Все они посвящали изучению музыки 50,6 часа в неделю. В счет шли теоретические занятия, репетиции, концерты и т. д. Очевидно, что все они тратили на работу с инструментом одинаковое время, но было важное отличие: студенты из двух первых групп уделяли индивидуальным занятиям 24,3 часа в неделю, а из последней группы – всего лишь 9,3 часа. Еще одно существенное несовпадение: скрипачи из первых двух групп отмечали, что спят примерно по 60 часов в неделю, а скрипачи из последней группы – 54,6 часа в неделю. Получается, больше индивидуальной работы и больше отдыха.

Но мы до сих пор не видим разницы между «лучшими из лучших» и «отличниками». Скрипачей попросили ретроспективно оценить, сколько у них накопилось часов практики с того момента, как они взяли в руки скрипку. Оказалось, что «лучшие из лучших», несмотря на такой же объем еженедельной практики, как и у «отличников», просто начали раньше. К 12 годам у них уже было на 1000 часов больше, чем у будущих преподавателей. К 18 годам будущие солисты в среднем набирали 7410 часов индивидуальной практики, будущие музыканты оркестра – 5310 часов, а будущие учителя музыки – 3420 часов. Следовательно, заключили психологи, существует прямая зависимость между уровнем компетентности групп и средним общим временем индивидуальных занятий на скрипке.

Аналогичные результаты наблюдаются и среди пианистов. По оценкам исследователей, музыканты – вне зависимости от инструмента – в среднем накапливают 10 000 часов практики к 20 годам. Вернее, не просто практики, а целенаправленной практики. Музыкант осознанно выбирает сложные упражнения, требующие усилий. Такие занятия по своей сути должны быть индивидуальными, поскольку риск ошибки слишком высок и, следовательно, репетировать лучше не под критическим огнем со стороны сверстников.

В статье под названием «Роль целенаправленной практики в приобретении экспертных