— Надеюсь, мои напитки немного развеселят тебя.

— Разве так заметно, что мне грустно?

— Хороший бармен должен быть хорошим психологом. — Саша серьезно посмотрел на Лилю. — Мы должны знать, почему человек пьет, буйный он или спокойный, как его утихомирить, если понадобится. Все наши мышцы должны быть вот здесь. — Он ткнул себя пальцем в висок. — Потому что возле бара, где полно бутылок, драться нельзя.

— Да, это точно. — Лиля зачарованно следила за действиями Саши, который снова принялся что-то смешивать. — Мне раньше как-то не приходилось общаться с барменами.

— И что ты теперь думаешь о нас? — весело поинтересовался он.

— Думаю, что не все такие, как ты.

Лиля звонко засмеялась.

— Что ж, за это признание я приготовлю тебе мой любимый коктейль. — Саша деловито отмерил темного ликера и перелил в бокал, а затем доверху наполнил его шампанским. — С ликером из черной смородины.

— А тебе не влетит, что ты угощаешь гостей?

— Нет. — Сашины губы растянулись в улыбке, обнажив ровные крепкие зубы. — Не влетит.

***

Остаток вечера Лиля провела за разговорами с Сашей. Они говорили ни о чем и обо всем. Иногда так бывает, когда встречаешь своего человека.

Он рассказал, как в детстве боялся грозы, она поведала, как влюбилась в учителя физкультуры, он тоже пустился в воспоминания о первой любви, а она плавно перешла к более зрелому опыту.

— Это все от твоей нерешительности, — сказал Саша, выслушав сбивчивую Лилину исповедь. — Ты не ценишь себя, так чего же ты ждешь от других?

Она тут же обиделась, потому что выпито было немало.

— А ты себя ценишь? — язвительно осведомилась она.

— О! Еще как! — воскликнул Саша. — И никому не позволю помыкать мною.

— Но ведь ты — обслуживающий персонал, разве нет? Обязан ублажать клиентов и угождать начальству.

— Что значит обязан? Меня никто ни к чему не принуждает. Я сам выбрал эту работу, потому что она мне нравится. А если что-то перестанет меня устраивать, найду себе другую. Я свободный человек.

Злость Лили испарилась так же неожиданно, как возникла.

— А я нет, — вздохнула она, подперев щеку рукой. — Я держусь за работу не потому, что она мне нравится, а из-за денег. И постоянно боюсь потерять место.

Беседа их велась урывками, потому что Саша то и дело отвлекался на других клиентов. Однако он обслуживал так ловко и быстро, что пауз почти не возникало. Во всяком случае, Лиля их не замечала. Перед ней стоял уже четвертый коктейль.

— Вот! В том-то и заключается твоя проблема, — наставительно произнес Саша. — Ты постоянно боишься. Даже когда за стойку садилась, робела.

— Было заметно?

— Ну, взгляд у меня наметанный. Вот я и решил тебя угостить. Поощрительный приз.

— Не надо мне никаких призов! — заявила Лиля и снова надулась. — Я в состоянии за себя заплатить.

— Не сомневаюсь, — серьезно сказал Саша. — Но мне хочется сделать для тебя что-нибудь приятное. Не отказывай мне в маленьком удовольствии.

Это было очень любезно с его стороны. И вообще, Саша ей нравился. Жаль, что он выбрал такую работу, да еще, не стесняясь, утверждает, что она ему по душе. Ведь Лиля сама принадлежала к низшему сословию и хорошо знала, что это означает. Можно сколько угодно надувать щеки и гордиться собой, но суть дела не меняется. Одни люди оказывают услуги, другие за них платят. Уборщица может сходить в парикмахерскую, где ей сделают прическу, но при этом не перестанет быть уборщицей. И бармен останется барменом, даже если отправится в ресторан, где перед ним почтительно склонит голову официант. Лиля попыталась донести свою мысль до Саши, но он слушал невнимательно и постоянно отвлекался. В баре сделалось многолюдно, и оба парня за стойкой сбивались с ног, торопясь выполнять многочисленные заказы.

Тем не менее Саша улучил момент и поставил перед Лилей очередной стакан, уже пятый по счету.

— А не многовато будет? — усомнилась она.

— Морской воздух исключает похмелье, — успокоил Саша. — Пей спокойно, ничего не бойся. Вообще ничего не бойся.

— Хорошо, — кивнула Лиля, тут же забыв о своем обещании.

С двух сторон от нее сидели толстые как на подбор мужчины, тесня ее плечами, локтями и бедрами. Допив коктейль, Лиля помахала на прощанье Саше рукой и, поблагодарив, отправилась восвояси.

По пути она вспомнила внимательный Сашин взгляд, и ей вдруг захотелось вернуться, но она не подчинилась порыву. В ее планах было найти себе мужа среди людей состоятельных, а не среди работников стакана и посудного полотенца.

Двое слуг в одной семье — это слишком много.

***

Памятуя Сашины слова о морском воздухе, Лиля оставила балкон на ночь открытым. Во сне она слышала шум волн и чувствовала не столько качку, сколько намек на нее, однако никаких неприятных ощущений не испытала.

Под утро ей приснилось, что пол вокруг ее кровати кишит разными маленькими зверушками: зайчатами, щенками и мышками на тонких паучьих лапках. Лиля хотела встать, чтобы наведаться в туалет, но ногу поставить было некуда. Через некоторое время терпеть стало невозможно. Она открыла глаза ранним утром, сбегала туда, куда стремилась всю ночь, и больше не смогла уснуть.

Солнце уже поднялось над линией горизонта, очень маленькое и тусклое, похожее на медную монетку. Далекие облака над морем были фиолетовыми и напоминали сказочные острова.

Умывшись, Лиля решила побродить по лайнеру, пока все спят. Ночью через открытый балкон доносились музыка и возбужденные голоса. Веселье продолжалось до утра.

И, похоже, кое-кто не заметил, что ночь закончилась.

Выйдя на палубу, Лиля увидела мужчину во фраке и женщину в вечернем платье, самозабвенно целующихся у перегородки. Услышав шаги, они смутились и, как нашкодившие детишки, бросились наутек.

Улыбаясь, Лиля прошлась по пустой палубе, тронула туфлей брошенную кем-то бутылку из-под шампанского и собиралась уже развалиться с книгой в кресле, как вдруг захотелось чаю. Да, для полного счастья ей сейчас не хватало дымящейся чашки в руке.

Где же взять чай? Наверное, здесь полно круглосуточных баров. Достаточно будет даже одного.

Лиля начала спускаться пешком по лестнице и вдруг, чуть не оступившись от неожиданности, замерла, как зачарованная.

— О боже мой, — тихо прошептала она, крепко держась за перила.

На нижней палубе, обращенный к ней спиной, стоял мужчина — сложенный как полубог, ни больше ни меньше. На нем не было ничего, кроме коротких серых шортов, а на спине темнела татуировка, напоминающая изогнутую змею. Повернувшись лицом к восходящему солнцу, мужчина занимался йогой. Он то становился на руки, то скручивался, то делал невообразимо легкие и гибкие наклоны.