Смутные подозрения закрадываются, когда Лисица не возвращается слишком долго. Длительное отсутствие плюс рюкзак складываются в догадку: она сбежала! Ну, Лиса, решила оставить меня без десерта?

Подскакиваю и иду в сторону уборных. Это только в фильмах и книгах в туалетах всегда есть окошки, через которые герои убегают. В реальности чаще всего ни окон, ни даже форточек нет. И этот ресторан — не исключение. Значит, хитрюга мечется где-то в служебных помещениях в поисках запасного выхода, а может, уже отыскала.

Торопливо двигаюсь наугад, игнорируя окрик официанта. И мне везёт — нахожу и загоняю беглянку в тупик.

— Удрать решила? А как же десерт?

— Какой десерт?

— Мой десерт! Горячий и сладкий, — подбираюсь к ней вплотную, вжимая Лисицу в стену.

Она тяжело дышит и заметно нервничает.

— Глупая, куда ты подорвалась? Хочешь назад к мамашиным собутыльникам? — отрицательно мотает головой. — Я тебя обидел? — та же реакция. — Так какого чёрта ты сбежала?

Пожимает плечами.

— Тебе есть куда пойти?

— Было бы — давно от матери съехала бы.

— Ну так что, десерт или мороженое будешь? Или сразу поедем ко мне?

— Буду.

— Что?

— И десерт, и мороженое.

— А оно в тебя влезет?

— Я, как хомяк — наедаюсь впрок.

— Не надо впрок, завтра я тебя тоже накормлю.

А может, даже и послезавтра.

Мы задерживаемся в ресторане, чтобы попробовать местный десерт, а потом, наконец, едем в гостиницу. Если Рыжуха не разочарует, то оставлю её у себя на все три дня, что пробуду в этом городе.

— Раздевайся, — командую, стоит нам добраться до номера.

Я уже на грани. Слишком долго на неё смотрел со стороны. Слишком много себе нафантазировал. Кажется, взорвусь, если прямо сейчас не проверю свои догадки. Хочу видеть все её веснушки, хочу их трогать, пробовать на вкус…

Девушка мнётся.

— Лисичка, я на взводе. Не испытывай моё терпение.

Она нехотя стягивает с себя одежду. Хорошо, что лето на дворе, и это не занимает много времени.

Последние детали снимаю с неё сам — она слишком медлит, а я — не мастер терпения. Делаю несколько шагов назад, чтобы испытать зрительный экстаз. О боги! Она совершенна! И веснушки — именно такие и именно там, где я их ожидал увидеть.

Я на пределе. Дальше всё происходит очень быстро. Лисичка послушно выполняет все мои команды. Удивлённо торможу, когда она вскрикивает. Вот так сюрприз! Но сейчас мне не до рефлексии. Я дорвался, наконец, до десерта!

Лишь отойдя от эйфории, замечаю, что девчонка плачет.

— Почему не сказала мне? — спрашиваю строго, почти зло.

А если бы сказала, то что бы изменилось? Меня бы это не остановило. Она знала, зачем идёт ко мне в номер, и согласилась. Так почему я должен отказываться? Смешно!

Разве что, возможно, был бы осторожнее.

— Вы не спрашивали…

Да у меня и в мыслях не было, что в том притоне можно было дожить до совершеннолетия девственницей! И мать что-то говорила, что у неё были отношения со сверстниками.

— Очень больно было?

Кивает. Даже жаль её как-то. Сажаю Лисичку к себе на колени. Как маленькую. Докатился…

— Первый раз всегда больно. Кому-то больше, кому-то меньше. Не плачь. Посмотри под другим углом. Лишиться невинности в нормальном номере, на нормальной кровати, в чистой постели, с нормальным мужчиной — неплохой вариант, правда? Куда лучше, чем с грязным пьянчугой, у которого на презервативы денег наверняка нет, зато есть целый букет всякой заразы.

Скажи она мне «нет», я бы её отпустил. Только дома-то её ждёт тот алкаш.

Она всё ещё всхлипывает, но уже не так жалобно.

Мы проводим вместе три дня. Олеся сдаёт свой экзамен в колледже, мы ходим по ресторанам и много времени проводим в постели. Расставаться с ней совсем не хочется. Я ещё не насытился. Мне мало!

— Лисичка, как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной в столицу? У тебя будет современная кухня, все необходимые продукты для твоих сладостей. Попрактикуешься, пока я буду работать.

Заманиваю её, в глубине души опасаясь отказа.

— Я думала на лето на работу устроиться.

— Это и будет твоя работа. Я нанимаю тебя шеф-поваром моей кухни. Будешь меня кормить.

Она, конечно, соглашается. Выбор у неё невелик: или со мной быть, или в притон возвращаться.

* * *

Подробности наших отношений я, конечно, Штейнбергу не озвучиваю — ему и так хватит материалов для придумывания нашей лавстори. Он поначалу молчит, а потом выдаёт:

— Н-да… Весёлая у неё биография. Но необязательно говорить, что ты купил её у пьяной матери, а потом воспользовался её безвыходной ситуацией и затащил к себе в постель. Можно сказать, что отбил у пьяниц, которые к ней пристали, когда она возвращалась из колледжа домой. Полуправда, банально, но весьма мужественно. Она влюбилась в тебя, благородного рыцаря, с первого взгляда. И у вас закрутилась любовь. В общем, направление я понял — будем работать над сочинением «Как я провёл лето».

— Что?

— У меня слово «сочинение» почему-то всю жизнь ассоциируется именно с этой темой. Отголоски тяжёлого школьного детства.

Михаил уезжает за Лисичкой. Наблюдаю из окна, как он возвращается с ней и рыжеволосой малышкой. Пытаюсь анализировать свои ощущения. А что? Если она хоть немного повзрослела, то неплохой выбор. Красивая девочка, в моём вкусе. В постели — огонь. Я и тогда не торопился бы расставаться с ней, если бы не отъезд. Так что совсем не против продолжить с того места, на котором мы остановились. Только бы она согласилась. Удастся ли Штейнбергу её надрессировать на роль жены депутата — вот вопрос. Но если он берётся, то пусть колдует.

Олеся

Штейнберг проводит нас с Иришкой через прихожую в небольшую комнату, похожую на кабинет. Только вопреки моему представлению о кабинетах тут нет массивного дубового письменного стола, а вдоль стен — никаких стеллажей с книгами. Конечно, зачем книги современным депутатам? Разве они умеют читать?

Впрочем, стол в комнате есть, но он обычный, современный, с компьютером. Вокруг него стоит несколько мягких стульев, под стенами — диванчик и изящный сервант. Хозяин кабинета… пьёт? Внутри сразу поднимается волна протеста, у меня стойкая аллергия на алкоголь и употребляющих его людей.

— Присаживайся, — пижон указывает мне на один из стульев.

Сажусь на край. Чувствую себя очень неуверенно. На душе неспокойно. Может быть, я зря позволяю втянуть себя в эту авантюру?