– Если ты помнишь, сначала доктор Флориан подозревал у меня инфлюэнцу и только во время следующего визита понял, что это корь. Когда Раф спросил у него, чем он может мне помочь, Флориан стал подробно объяснять, почему он не одобряет применение слабительного, кровопускание и другие процедуры, названия которых я сейчас и не вспомню. Он утверждал, что от них больше вреда, чем пользы.

– Ты говоришь о нем с таким пиететом!

– Я всего лишь отдаю должное его уму и профессионализму.

Амелия удивилась: как за время столь короткого знакомства ее сестра сумела оценить ум доктора Флориана? Насколько ей было известно, они виделись только дважды, и оба раза Джульетту лихорадило и она была на волоске от смерти. Маловероятно, что им с лекарем удалось насладиться философским диспутом или обсудить политические события, благодаря чему Джульетта смогла бы составить мнение об интеллекте доктора Флориана. Все это было очень интересно, поскольку означало, что ее сестра испытывает неподдельный интерес к врачу, не отдавая себе в этом отчета.

– А который теперь час? – спросила Амелия, решив сменить тему.

Джульетта подошла к комоду, на котором стояли часы.

– Половина двенадцатого. Через три часа нам нужно выезжать.

Амелия тяжко вздохнула:

– Со страхом жду этого момента.

– Быть может, тебе остаться дома?

– Полагаешь, что леди Эверли мне это позволит? Она относится к своим обязанностям опекунши гораздо серьезнее, чем я могла предположить: достаточно вспомнить предложенный ею список возможных претендентов на мою руку и все те мероприятия, в которых мы должны принять участие.

– Похоже, что тревоги Рафа по поводу того, подойдет ли она на эту роль, оказались излишними, хоть я и должна признать, что мне нравится также общество вдовствующей герцогини.

– Как и мне, – призналась Амелия. – Эта дама оказалась гораздо приятнее, чем можно было ожидать от женщины ее круга.

– Не говоря уже о том, что благодаря ей у тебя есть масса возможностей проводить время с ее сыном, – усмехнулась Джульетта. – Откровенно говоря, Раф не смог бы придумать ничего лучше, если бы проведал о твоих чувствах к Ковентри.

Амелия скрестила руки на груди и покачала головой:

– В этом нет ничего такого.

– Разумеется! – Но улыбка Джульетты говорила о том, что она ни на секунду не поверила сестре. К счастью, она решила сменить тему: – Предоставь леди Эверли мне, Амелия. Я позабочусь о том, чтобы она разрешила тебе остаться сегодня дома. – Джульетта встала, и, наклонившись, поцеловала сестру в щеку. – Постарайся немного поспать. Когда спишь, мигрень не беспокоит.

О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. К тому же на самом деле Амелия чувствовала себя превосходно и спать совершенно не хотела. Ей не терпелось выбраться из постели и заняться своими делами. Но она не могла рисковать, если желала, чтобы леди Эверли разрешила ей остаться дома. Поэтому Амелия продолжала ждать, уставившись в потолок. Время тянулось невероятно медленно. У нее был не один час для того, чтобы вспомнить, как они с Ковентри вчера танцевали.

Он, конечно же, был невероятно галантен и внимателен к ее чувствам. Амелия все же надеялась, что герцог не подозревал, в чем кроется причина ее смятения, – надеялась, что он спишет все на ее неумелость, что действительно могло бы стать причиной для волнения, если бы она танцевала с другим партнером. На самом деле ее сердце ухнуло вниз в ту же секунду, как Ковентри приехал к ним и его мать попросила его о помощи. Амелия до сих пор ощущала, как от его прикосновения горит ее ладонь, как внутри у нее все трепещет от его улыбки.

И вместо того, чтобы пленять партнера изысканной грацией, она топталась, будто груженный поклажей слон в грязи! Закрыв лицо руками, девушка застонала. И как герцогу удается лишать ее разума? Ей и так нелегко – приходится все время помнить о том, как себя вести, как правильно держать спину, как говорить. Амелия снова застонала. Как ему удалось лишить ее разума? Он постоянно занимает ее мысли!

Она знала, что, стараясь не думать о Ковентри, совершает все новые и новые ошибки, которых ей удалось бы избежать, если бы его не было рядом. Кроме того, жестокие слова, которые Амелия случайно подслушала, напомнили о том, что ей не стоит и мечтать о браке с таким мужчиной, как герцог Ковентри. Все это превращало танцы с ним в настоящую пытку.

И тем не менее во время вальса ему каким-то чудом удалось заставить ее расслабиться – она и представить себе не могла, что это возможно. Когда руки герцога легли ей на талию, у Амелии остановилось бы сердце, если бы он не поднял ее в воздух. Она так растерялась, что напряжение отпустило ее и все тело, парящее в невесомости, затопила безграничная радость. На мгновение Амелия почувствовала себя птицей, над которой уже не властно земное притяжение. Она помнила, что засмеялась вместе с герцогом, ведь если не радоваться таким моментам, чему тогда вообще радоваться?

Это было невероятно! Долгожданный способ отвлечься от тяжелых мыслей. И ей все-таки удалось расслабиться, как и хотел Ковентри, пусть и ненадолго. Но несмотря на то, что от всего этого у Амелии кружилась голова и перехватывало дыхание, она не смела мечтать о взаимности. Этот мужчина просто старался быть с ней добрым и приветливым. Вот и все, больше рассчитывать не на что, ведь такие, как он, не женятся на таких, как она. Им это даже в голову не приходит.

С этими мыслями Амелия отмахнулась от воспоминаний о Ковентри и сосредоточилась на том, из-за чего, собственно, и хотела остаться сегодня дома. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, девушка подбежала к окну и стала наблюдать за происходящим на улице: герцог, как и обещал, приехал, чтобы сопровождать Джульетту и леди Эверли, и в данный момент помогал дамам сесть в экипаж. Амелия с грустью смотрела на то, как он последовал за ними и экипаж тронулся. Вздохнув с облегчением, она задумалась над очередной дилеммой: как же выйти из дому незамеченной и не попасться при этом на глаза Пирсону? Ничего не попишешь – нужно попробовать. Человек, с которым она договорилась встретиться, не будет ждать дольше десяти минут. А это означало, что, если она хочет успеть на встречу, ей нужно поторопиться.

Амелия подошла к шкафу, отодвинула в сторону все свои новые красивые платья и вытащила то, которое было на ней в тот день, когда она сюда переехала. Платье, сшитое из грубой коричневой шерсти, раздражало ее кожу, но она не обращала на это внимания, пока не начала носить тончайший муслин и шелк. Однако там, куда собиралась пойти Амелия, главным было оставаться незамеченной. Если ты хорошо одет, тебя обязательно ограбят.

Натянув платье, Амелия придирчиво оглядела себя в зеркало: простая прическа, отсутствие украшений и строгий покрой одежды, непритязательность которой подчеркивалась бесформенной шляпкой. Раф купил ее много лет назад в подарок на день рождения. Тогда Амелия сочла это непозволительной роскошью, хоть и обрадовалась такому проявлению братской любви. По сравнению с теми шляпками, которые были у нее сейчас, эту можно смело назвать убожеством – такой головной убор уж точно не пристало носить сестре герцога. Но именно этого и добивалась Амелия: никто не должен был заподозрить, кто она такая, когда она направится на перекресток Бейнбридж и Хай-стрит, туда, где начинались трущобы Сент-Джайлса.