Полина категорически отказалась отвечать на вопросы о самом тренинге и о том, что она и другие участники группы делали на занятиях. «На словах это будет выглядеть ужасно, — пояснила она. — Они ломают человека, разбирают его буквально по кускам, а потом собирают заново. Этого не перескажешь. Обо всем нужно судить по результату». А результаты, как она утверждала, были у всех, кто приходил в группу. Понятно, что счастливым и довольным жизнью на курсах делать было нечего, туда обращались люди, имеющие какую-то серьезную проблему, с которой не могли справиться самостоятельно.

— Я не верю во все это, — сказала я, тем не менее внимательно выслушав Полинкину историю. — Но кто знает? Может быть, если бы мне в свое время попались такие вот курсы, я бы тоже смогла что-то с собой сделать.

— А сейчас ты что с собой сделала? — усмехнулась Поля. — Разве сейчас твоя проблема решена?

— Нет, не решена, — честно ответила я. — Я так и не нашла себя ни в какой другой профессии, от всех отдалилась, мне стало скучно жить. Я стала пессимисткой, занудой и алкоголичкой. Когда все это надоест моему Максиму, это будет конец. Я все это понимаю.

— И ты ничего не хочешь изменить?

— Это невозможно, Поля, — покачала головой я, — просто нереально. Я несколько лет угробила на всю эту возню со своими мыслями и чувствами, на попытки восстановиться. Максим из кожи вон лез, чтобы привести меня в чувство. Поверь, я тебя не обманываю. Мне действительно ничего не помогло.

— Твой Максим кто по специальности? — спросила Поля.

— По образованию он математик, работает в финансовой сфере, — объяснила я, — он руководитель и партнер в инвестиционной компании.

— А… — саркастически протянула Полина. — А я-то думала, что он специалист в вопросах кризиса личности.

— Он не специалист, конечно, — парировала я, — но он мой муж, он меня любит и желает мне добра. Это гораздо больше, чем быть специалистом.

— Не думаю, — отрезала Полина. — Откуда тебе знать, может, как раз оттого, что он слишком близко и слишком тебя любит, он не способен тебе помочь? Он щадит тебя, бережет, охраняет. И прежде всего от тебя же самой, от твоих страхов, твоих мыслей. А тебе, может быть, нужно совсем другое. Может, тебе нужна шоковая терапия, может, твою личность нужно полностью разрушить, раз уж она так деградировала, и создать на ее месте новую. Ты об этом никогда не думала? Близкий человек этого не сможет, он тебя слишком любит, чтобы резать по живому.

Ее слова как-то странно во мне отозвались. Вроде бы Полина несла полную ахинею, но что-то заставило меня задуматься. Если терапевтическое лечение не помогает, человек медленно угасает и это становится очевидно, то у него два пути: либо удалить больной орган, если это возможно, либо умереть. Может ли такая же логика работать, если речь идет о душе? Надо признать состоявшимся фактом то, что разрушение моей карьеры уничтожило меня как личность, что моя гордыня не позволила мне сразу признать факт поражения и попытаться начать жить заново, когда это еще было возможно. Я запустила свою болезнь, я упивалась своим безразличием и сломленностью, не понимая, что постепенно дохожу до точки невозврата. Теперь, когда эта точка пройдена, мне остается одно из двух: либо совершить последнюю попытку, либо пустить свою жизнь под откос окончательно. Думаю, закончится все довольно быстро. Я надоела самой себе, а значит, и Максим, скорее всего, держится из последних сил. Долго мое падение продолжаться не может, в один прекрасный день я напьюсь и выпаду из окна своей прекрасной квартиры. Или замерзну на лавочке в сквере, и, когда меня найдут, из кармана моей шубы вывалится пустая бутылка из-под коньяка. Меня передернуло, так живо я представила себе эту картину.

— А если я захочу прийти на эти тренинги, как мне это сделать? — неожиданно для самой себя спросила я.

— Я дам тебе рекомендацию, — отозвалась Полина, — лучше всего сделаем так. Я напишу записку нашему руководителю и отдам ее тебе. Если ты надумаешь, ты пойдешь к ней и покажешь эту записку. Если нет, выбросишь ее в мусорку.

— А пойти с тобой мне нельзя? — робко промямлила я.

— В принципе, можно, но это то же самое, что пойти одной. Я смогу лишь представить тебя, и все. Ты новичок, с тобой будут заниматься как с новым членом. А я закончила первый уровень, у меня теперь другие задачи, и мной будут заниматься другие люди.

— Ты говорила, — кивнула я, — я помню. Но ты не сказала, как твои тренинги соотносятся с твоей новой проблемой. Одно дело, когда тебе нужно победить депрессию, в общем, что-то, связанное с твоей личностью. Но у тебя же сейчас проблемы с другим человеком, с твоим мужем. И проблемы-то больше юридического характера. При чем тут твои курсы, не пойму.

— Я могу объяснить тебе в двух словах, — ответила Полина.

Если коротко, то организация, о которой она мне рассказала, не ограничивается проведением тренингов по преодолению личностных проблем. Люди, которые прошли начальный курс, могут покинуть организацию, а могут перейти на вторую ступень, стать ее постоянным членом, войти в круг избранных.

— Смысл заключается в том, что самые достойные, самые сильные, те, кто захотел перейти на вторую ступень, перестают быть учениками и переходят в следующую категорию — наставников. Смысл в том, что, войдя в эту общность, ты перестаешь быть сам по себе. Тебе помогают. Причем помогают во всем. Это может быть связано с решением любой жизненной проблемы.

— А что требуют взамен? — не удержалась я.

— Все это очень сложно, — уклонилась от ответа Полина, — и в двух словах не расскажешь. К тому же я не имею права об этом говорить. Если ты станешь одной из нас, ты сама со временем все узнаешь. А если нет, то тебе эта информация ни к чему. В общем, давай свою ручку и листок, я напишу тебе записку. А ты подумай и реши сама, нужна тебе помощь или нет. Хочешь ли ты попробовать еще раз.

Я достала из сумки ручку, но чистого листочка ни у одной из нас не оказалось. Мы попросили у официанта счет и чистый лист бумаги. Минуты две Полина старательно выводила буквы, потом сложила листок вчетверо. В углу она мелкими буквами написала адрес.

— Что-то мне подсказывает, что мы с тобой скоро увидимся, — сказала она.

Мне оставалось только пожать плечами:

— Не исключено.

— Подумай, Любочка, — сказала Поля мне на прощание, — хуже, чем сейчас, тебе уже не будет. А в жизни существует множество вещей, о которых мы ничего не знаем и в которых не разбираемся. Но если не знаем, это не значит, что их нет. Я чувствую, что моя черная полоса заканчивается, мне остался один шаг, и я стану свободным человеком. Но огромный путь я уже прошла. И ты пройдешь, если найдешь в себе силы начать.

Она влажно чмокнула меня на прощание, погладила по голове, и мы расстались, каждая сев в свое такси. Я пообещала себе обдумать все на трезвую голову. А пока надо было торопиться домой. Выпить крепкого кофе, залезть под горячий душ, принять невинный домашний вид. К приходу Максима я должна быть в форме.