Говорили они, разумеется, без свидетелей. Даже своих доверенных Верховный Жрец попросил уйти, как и сам Хатепер – своих телохранителей. «Пусть Минкерру сам сообщит своим то, что сочтёт нужным. И без того культу Ануи сейчас приходится нелегко», – справедливо рассудил дипломат.

– Владыка передаёт тебе право отдать этот приказ, мудрейший, – сказал он. – Насколько возможно, мы оставляем дела жрецов – жрецам.

– И я благодарен вам, – тень улыбки тронула узкие бескровные губы. – Многое, очень многое пережил северный храм… Не думал я, что мне доведётся засвидетельствовать его окончательное разрушение.

В личной приёмной Верховного Жреца было тепло, но Хатепер ощутил холод, когда тяжёлые веки старца поднялись, обнажая бездонные агатово-чёрные колодцы. Точно едва ощутимый порыв ветра пронёсся, хотя окна оставались закрытыми.

– Но того же ждут от меня мои братья и сёстры, – продолжал бальзамировщик. – Того же ждёт народ, который не должен потерять веру в тех, кто ведёт его. Я возьму на себя бремя этого греха. Ануи видит чувства и помыслы мои.

Дипломат поднялся из кресла и чуть поклонился. Слишком многое стояло за этими словами – безусловная верность, нерушимость единения жречества и светской власти. А ведь сколько тяжёлых этапов знала история Империи, когда между жрецами с одной стороны и вельможами, а иногда и самим Владыкой с другой вспыхивали конфликты! Некоторые из этих конфликтов, казалось, не угасли и по сию пору. Механизм управления Таур-Дуат строился и отлаживался веками. Но даже те, кто служил Империи верно, имели свои взгляды на то, что было благом для всех. Примирить эти взгляды между собой подчас оказывалось непросто. Что уж было говорить о тех, кто пытался противостоять сложившемуся порядку… Об этом Хатепер думать не хотел. И без того хватало забот – сегодня он передал Минкерру окончательное решение Владыки. Община, которая выступила против династии Эмхет, должна быть наказана, а храм, в котором вершилось преступление – предан забвению. Но Секенэф не желал идти против своих союзников-жрецов даже формально. В сложившихся обстоятельствах, когда Император имел полное право вынести вердикт за преступление против своего рода, он предпринял шаг, который и укрепит лояльность бальзамировщиков, и успокоит волнения в народе, возмущённом кощунством в отношении наследников Ваэссира. Он передавал право вершить суд Верховному Жрецу Ануи всей Таур-Дуат, хоть все и понимали, что ни одно слово вердикта не прозвучит без одобрения Владыки. Какой ценой обойдётся служителю Ануи разрушение одного из храмов его Божества, ведал только сам жрец.

Сегодня Хатепер лишь в очередной раз убедился, что Минкерру был более чем достоин доверия императорской семьи. Вот только кто придёт ему на смену?.. Ничья смертная форма не вечна. Двумя претендентами на тяжёлую пектораль Первого из бальзамировщиков были Таа и Кахэрка. Вмешиваться в дела храма и даже намёком советовать Верховному Жрецу, кого выбрать, Хатепер не собирался, но был больше расположен к бальзамировщице. Из них двоих она в большей степени интересовалась делами храмов, чем политикой. А может быть, существовал и третий претендент, которого Минкерру пока не показывал свету. Сумеет ли старец, прозревающий Западный Берег уже отчётливее Восточного, не ошибиться в своём выборе?..

В нынешних условиях внутренние дела жрецов уже переставали быть только делами жрецов, особенно если дело касалось культа Стража Порога. Но Великий Управитель, хранитель секретов, должен был соблюдать уважение к чужим границам, тем более в отношении того, кто сейчас в очередной раз оказывал трону неоценимую услугу.

Хатепер опустился обратно в кресло напротив Верховного Жреца. Через некоторое время он нарушил затянувшееся молчание.

– Перкау решил принять на себя вину за всю свою общину, но мы не можем оставить действия остальных без ответа. Не сейчас. Их жизни мы отдаём тебе так, как жизнь самого Перкау отдать не можем. Делай, что сочтёшь нужным.

– Да будет так, – кивнул Минкерру, прикрывая глаза. – Я понимаю, что казнь Перкау – лишь вопрос времени, притом скорого. Я не стану противиться воле твоей и Владыки, – его плечи устало опустились, и он сцепил пальцы.

– Я дал ему выбор, но он не расстанется со своими тайнами так легко.

– Боюсь, что и нелегко не расстанется.

– Есть что-то, что все мы упускаем. Он не лжёт в своих словах… в тех словах, что звучат. Но некую тайну он охраняет истово, – Хатепер покачал головой. – Я не люблю тайны, кроме тех, которые оберегаю сам.

– Не уверен, что боль вскроет эти замки́, – тихо возразил Первый из бальзамировщиков.

– Нельзя сказать наверняка, пока все ключи не будут испробованы. Я не имею права упустить что-либо. Слишком многое решается теперь.

– Да будет так, – повторил Минкерру. Помолчав, он добавил: – Перкау и его община… Суд… Есть одна жизнь, за которую я буду просить тебя лично, Великий Управитель, брат Владыки, – взгляд агатовых глаз снова обратился к старшему царевичу.

– Отказывать тебе после всего, что ты сделал, я не желаю во имя нашей доброй дружбы, – ответил Хатепер, настороженно ожидая, чего, а точнее, кого Первый бальзамировщик хотел получить взамен.

– Человеческая девочка, Избранница Ануи, ученица Перкау… Она нарушила Закон, но она не должна погибнуть, – Минкерру чуть подался вперёд, и взгляд его стал пронизывающим. – Знание, которым она обладает, должно вернуться под сень храмов Ануи. Я буду просить за Тэру, Хатепер Эмхет. Не откажи мне.

Хатепер сдержанно кивнул. Иногда голос Верховного Жреца и правда слишком напоминал дыхание гробниц. И сейчас его просьба была не вполне просьбой…

– Я передам твои слова Владыке.

– Этого мало, – вздохнул бальзамировщик, сокрушённо качая головой. – Если потеряете Тэру – потеряете и наследника. Помни, что держит его на Берегу Живых…

– Проклятие Ваэссира и та, кто вернул его из забвения, – дипломат с горечью усмехнулся. – Да только нам по-прежнему не под силу отыскать их. Со всеми нашими возможностями! Точно Боги действительно закрыли все дороги… Знать бы ещё, почему…

– Но ты ведь знаешь одну лазейку, хранитель секретов. Ты ведь и сам не раз уже думал об этом, не так ли? – старец чуть улыбнулся. – Охотничий пёс… ловчий сокол… Рискованно – так думаешь ты… да и я…

Да, Хатепер понимал, о чём говорил Минкерру. Эта мысль приходила к нему не единожды, но он откладывал, надеясь отыскать иной выход.

– Владыка не даст своего согласия, а я не смогу действовать без согласия Владыки.

– Владыка тоже исчерпал свои возможности, сколь бы ни были они велики. Иногда нужно довериться Богам. Стражу Порога… и собственному божественному предку.

Проклятие Ваэссира… Как многое давало оно – и как ограничивало!

– Пёс может и не пережить охоту. Скорее всего не переживёт.

«И тогда мы потеряем не только