один из важнейших ключей к расследованию, но и то, что держит Хэфера на Берегу Живых…»

Эту мысль Хатепер озвучивать не стал.

– Решать не мне, Великий Управитель, – Минкерру склонил голову и замолчал.

– Послушай… Знаю, что среди жрецов Ануи не принято обсуждать это, как и всё связанное с осквернителями гробниц. Знаю, что говорить об этом тебе так же непросто, как мне – спрашивать. Ты не раз уже дал мне понять, что никто даже среди самых искусных служителей Ануи не скажет наверняка, каково это. И всё же я хотел бы знать… – Хатепер не сводил взгляда с Верховного Жреца. – Поделись со мной своей мудростью. Нет достоверных источников, способных сообщить нам.

– Ты хочешь знать наверняка… какова природа связи, протянувшейся между жрецом Ануи и тем, кого этот жрец вернул… На что она будет похожа… Как будет звучать для них обоих… – Минкерру говорил тихо, точно сам с собой, произнося слова немного нараспев, как будто читал воззвание Богам. – О том не сказано в свитках… некому рассказать… Мы собирали знание по крупицам… А часть уничтожали… Никто не скажет наверняка, да…

– Прошу, мудрейший, – Хатепер напомнил о своём присутствии, возвращая жреца к моменту в настоящем. – Что думаешь ты сам?

– Звучание связи входит в резонанс с целью. Цель подменяет собой жизнь, разве нет?.. Жизнь одна на двоих… Я думаю… она может звучать как кошмар, от которого ты не можешь очнуться… Или же… – Минкерру улыбнулся и качнул головой, – как нежная любовь, без которой ты как без воздуха.

Хатепер замер. Он искренне не знал, что было бы лучше.

– Вот как? Ты уверен?

– А кто скажет наверняка? – Минкерру развёл руками. – Но ты спросил не об истине, а лишь о моих мыслях.

– Как бы то ни было… благодарю тебя, – дипломат склонил голову.

– Честь и радость служить роду божественного Ваэссира, – прошелестел Верховный Жрец ритуальной фразой, но Хатепер знал, что для Первого из бальзамировщиков это не было просто данью этикету.

Когда разговор был окончен, дипломат поднялся, прошёл к запертой на время тайной беседы двери и, открыв её, кликнул своих телохранителей и жрецов, сопровождавших Минкерру. После чинного обмена любезностями, завершившими визит, Хатепер отбыл во дворец. Доложить ли Владыке обо всём сразу, он пока не знал. Часть этого доклада неизменно повлечёт за собой разговор, к которому пока не был готов ни сам старший царевич, ни его венценосный брат.

* * *

Ночь набросила на пустыню искристый звёздный полог. Песок мягко серебрился в фиолетовой дымке, и ветер шептал среди барханов и тёмных скал. Изредка воздух прореза́ли далёкие голоса ночных хищников. Колдун различал их и хмурился своим мыслям.

Шакалы, стражи некрополей. Им отвечали псы, охранявшие охотничьи угодья тварей Собачьего Бога. Он подобрался слишком близко… Даже ша не забредали сюда – их голосов он не слышал в общей песни ночной пустыни.

Так близко и так далеко… Ни за что ему было не добраться до поселения псоглавых – его схватят ещё на подступах. Владыка Каэмит благоволил ему и помогал замести след в песках, но в землях Ануират царил Страж Порога. И сколько десятков порождений Стража насчитывала эта община? Этого, наверное, и Верховный Жрец Кассара не знал.

Пальцы руки, затянутой в змеиную кожу искусно выделанной перчатки, дрогнули. Напоминание о наказании обоих Богов всегда было с ним – руку пожрал тлен проклятия бальзамировщицы, а потом опалило, исцеляя, Сатехово пламя.

Он убил священного пса, бросившегося на защиту мёртвого царевича, и едва не оборвал существование того, кто оказался избранником Отца Войны, его Бога. Такое не забывается, да… Встреча с Ануират Колдуна не пугала. Но Ануират охотились вместе со своими псами. Брать на душу грех убийства ещё одного священного зверя маг не желал. Такого в здравом уме не желал ни один жрец.

В очередной раз одарив себя парой нелестных эпитетов за то, что не успел нагнать царевича, когда ещё был шанс, Колдун опустился на песок в тени скал, размышляя. Он чуял невидимую границу, проходившую здесь – чуял так же, как зверь чует метки вокруг чужого логова. Переступить означало не только бросить вызов, но и обнаружить себя. Да и что это даст?

Тихая безмятежная ночь будто насмехалась над ним своим спокойствием. Искристое небо на горизонте переплеталось с песками в невозможном объятии единения Аусетаар и Сатеха. Где-то в столице, в самом сердце храма Ануи, томился в плену последний ученик драгоценной, возлюбленной Серкат. Далеко впереди, в селении Ануират, скрывалось то, что было царевичем, то, что стало Избранником. И оба они были вне досягаемости последнего жреца Сатеха… Так не могло продолжаться.

Вознеся молитву своему возлюбленному Богу, Колдун припал на одно колено и издал утробный леденящий кровь вой. Так выли ша, бросавшие вызов. И кто-то этот вызов должен был принять…

Он терпеливо ждал, вглядываясь в ночь. Псоглавые твари, патрулировавшие окрестности, могли появиться откуда угодно. Разве что со спины его защищали камни.

Маг снова взвыл, и от этого воя смолкли прочие голоса хищников, не желавших вступать в схватку с порождением Владыки Каэмит. Через некоторое время его терпение было вознаграждено. Раздался угрожающий лай, призванный отогнать чужака от невидимой границы. Из-за ближайшего бархана показался охотник в сопровождении двух псов. Священные звери Ануи недоумённо смолкли, принюхиваясь, но не чуя запаха песчаного чудовища, дерзко бросившего им вызов. Охотник пока не счёл нужным сменить облик и вглядывался в тени среди камней, взвешивая в руке копьё.

Колдун распрямился, вставая во весь рост, и развёл руки в стороны, давая понять, что оружия у него не было – по крайней мере, того, с которым обычные рэмеи шли в бой…

– Как хорошо, что здесь есть живые! – возвестил он жизнерадостно.

Псы переминались с лапы на лапу, растерянные. Чутьё говорило им о близости порождения Сатеха, но ша здесь не было. Ануират погладил одного из зверей по голове и двинулся вперёд, чтобы лучше разглядеть незваного гостя. Псы, помедлив, потрусили за ним.

Шаг охотника был чётким, уверенным. Он был в своём праве, в своих владениях, и не боялся никого. Да и мало кто мог бы бросить вызов порождению Собачьего Бога?

Колдун терпеливо ждал, разглядывая стража границы. Ануират был одет только в короткую схенти – порождения Стража Порога, кроме Восьми телохранителей Императора, по понятным причинам не носили ничего лишнего. Он двигался с обманчиво-ленивой грацией зверя. Под смуглой кожей перекатывались жгуты мышц. Изумрудные глаза недобро поблёскивали на суровом лице, но вся поза не выражала собой готовность убивать. Пока.

– Песчаная тварь, –