— Это статья, если не по обоюдному согласию. А думаешь, он в суд подаст? Или родители?

Максим беспокоился искренне, от этого Сергей только больше сердился.

— Не пойдет он никуда. Может, и вообще не приедет, скорее всего, нет… Но если вдруг, то скажи, не знаешь, где я.

— Хорошо, хорошо, чего ты сразу в бутылку? Тем более надо тебе скорее ехать. Автобус завтра от Витебского вокзала в двадцать тридцать, и через каких-то сорок семь часов мы на месте. А там у Виктории дворец, она рассказывала.

— Сорок семь часов?!

— Так не самолет же! Ладно, у меня еще дел по уши, все-таки не на один день уезжаю. А ты домой ночевать приходи, ты нам со Стасиком не помешаешь, он тобой очарован. В смысле танцев…

— Я им тоже, в смысле игры. Нет, я в гостинице у Вики буду, оттуда и на вокзал. Так что до завтра.

— А птенца того как зовут? Ну, я на всякий случай.

— Саша, — вздохнул Сергей, — надеюсь, не понадобится.

После разговора с Максом Сергея начала донимать совесть. Сам того не подозревая, Максим одним словом разрушил тщательно возведенную плотину здравого смысла.

В самом деле «птенец», иначе не скажешь, неопытный, беззащитный, пугливый. А Сергей даже не поинтересовался, добрался ли Саша до дома, объяснился ли с матерью, да и вообще, как он там? Привычка думать об Алекс, знать о ее жизни, пусть виртуально, но участвовать в ней, оказалась стойкой. На какое-то время встреча с Виктусей и Кэтрин, мысли о спектакле, эйфория от танца притупили ее, но стоило Сергею заговорить о Саше, как прежнее накатило тоской и горячим желанием общения.

Может, от писем вреда не будет, от одного письма? Тем более что в Питер Сергей вернется нескоро, если вернется вообще, и надо бы предупредить. А еще он хотел бы рассказать о неожиданных переменах, поделиться радостью. С кем же как не с ней? Вот опять! Нету ее, есть мальчик Саша, с которым Сергей переспал. Красивый, неопытный, беззащитный.

Мысли двинулись по второму кругу, нет, так не пойдет, никаких писем. Завтра в двадцать тридцать Сергей уедет, и все закончится. Саша забудет, не станет же он всю жизнь циклиться на случайном сексе без продолжения?

Так, не веря самому себе, Сергей пытался свести ночь с Сашей к случайности. Было и было, с кем не… И лучше перестать об этом думать.

***

Дорога из Петербурга в Амстердам не показалась долгой. За время пути Сергей и Катя раз пятнадцать протанцевали Жизель «на руках», они привлекли к этому и Станислава, он следил, даже напевал по клавиру, делал пометки. Потом нашли запись музыки, попробовали следить по ней, решили что «под Стасика» лучше, снова и снова повторяли выход Жизели.

— Они не могли не встречаться раньше, с чего бы Альберт пошел в деревню просто так? Может, в церкви? Туда по праздникам ходили все.

— Тогда она его узнала бы, — размышляла вслух Кэтрин, — и убежала бы домой.

— Нет, не узнала, он же переоделся, она не смогла из-за этого вспомнить. Но, наверно, думала — где же я его видела? — Сергей попробовал показать это жестом пантомимы, сначала «ах, какой красавец», потом «удивление», Катя закрыла лицо руками.

— Не смеши меня! Вот так покажешь на сцене, и я дальше танцевать не смогу. От такого Жизель бы точно сбежала, подумала бы — ненормальный. Нет, они не виделись раньше, вернее, она его точно не видала, это он за ней подсматривал.

— Точно ненормальный, граф-маньяк выслеживал деревенских девушек, затаскивал в охотничий домик и та-а-а-ам… — Сергей сделал страшное лицо и поднял руки с растопыренными, как у феи Карабос, пальцами.

— Перестань! Я сейчас уже икать начну от смеха! Стасик, скажи ему!

Станислав только пожал плечами, он не чувствовал себя так свободно в новой компании, еще не привык ко взрослым артистам и предпочитал отмалчиваться, когда начинались разборки или подшучивания.

Автобус мягко катил по трассе. В перерывах между повторяемыми сценами Катя следила в окно за пейзажем, Сергей дремал, а Станислав листал ноты. Сидели Катя и Сергей рядом, а Стасик через проход. Ехали с ними еще несколько человек, но свои, например, две женщины из новой прислуги Вики, она сама их отбирала.

Максим с Викторией впереди, сразу за водительской кабиной. И они времени не теряли, просматривали договора с театральными мастерскими, заключенные в Питере, искали что-то в Интернете. Было очевидно, что замысел Макса требует серьезных вложений. Не только на ремейк декораций и костюмов, но и на рекламную кампанию.

— Начинать надо уже сейчас, — убеждал Викторию Максим, — за месяц ничего не добьемся, полгода как минимум надо, тогда к Рождеству получится поднять волну ажиотажа. Сергею и Кате обязательно надо на престижный конкурс. Только не в Москве.

— Почему это не в Москве? — перебила Виктория.

— Время сейчас не то, людям в России не до конкурсов, им есть нечего. Театры в упадке, вся низкопробщина однодневная на поверхность всплыла, стабильности нет. Еще, как бы помягче сказать, у Сергея здесь балетная репутация не самая лучшая, в мутных водах мы с ним чем только не занимались. А там, у вас, он будет премьером новой антрепризы.

— Чьей антрепризы?

— Вашей, Виктория Андреевна, чьей же еще? Балетная труппа Герты Майер, хотите, оставим «Черный тюльпан», или без названия, достаточно и вашего имени? А? Как вам идея?

— Не знаю, Максим, вот так сразу?

— Так ждать дальше некуда, Сергею двадцать восемь, сколько он еще протанцует? С такой травмой, как у него была, точно не до пятидесяти.

— До пятидесяти еще дожить надо, — вздохнула Вика.

— Вам грех жаловаться, дело любимое есть, балетная школа, а Сережу своего вы получили, ведь это все ради него?

Вика промолчала, оглянулась на Катю и Сергея, улыбнулась им.

— Теперь не мой, но и так хорошо. Нет, Максим, это ради нее, если получится.

— Уже получилось.

***

Остановку на обед сделали в Польше, ночевали в мотеле на польско-германской границе. Ехали дольше, чем рассчитывали, со всеми таможнями вышли задержки, фуры проверяли, да и автобус тоже. Пограничники были удивлены составом багажа.

— Точно решили, что мы челноки, — шутил Максим, раскрывая сумки с бутафорскими тарелками и кубками.

— Нет, беглые артисты-диссиденты, которые взяли гонорар с театра натурой, — смеялся Сергей.

Совесть его затихла и уснула. Дорога, новые впечатления, нетерпеливое желание скорей приступить к работе — отвлекли, успокоили. Больше всего он хотел оказаться с Катей в балетном классе и убедить ее Жизель в искренности чувств Альберта.

Невольно он переносил это и в реал, на себя и Катю. Образ Саши бледнел, та единственная их ночь казалась сном, частью придуманного мира. А Алекс соединялась с Кэтрин все больше. Молчаливая загадочная Кэтрин вбирала ее в себя и менялась, подобно бабочке выходящей из кокона.