там и осталась. Я попытался дотронуться до лица, но рука промахнулась, лишь дернув меня за ухо и завязнув в чем-то липком. Открыл глаза и сразу же закрыл — небо с брусчаткой, дым и огонь смешались и начали меня крутить, вызывая тошноту.

Я перевернулся на бок и попытался встать на четвереньки. Получилось плохо — в голове пронесся табун невидимых слоников, и меня повело в сторону. Качнуло и обожгло так, будто я раскаленную сковороду уронил и поймать пытался, только спиной.

«…да, куда тебя несет?» — заверещал профессор: «…влево бери, влево…Муха, подсоби…»

Совместными усилиями удалось отползти в другую сторону. Отдышаться и сделать повторную попытку открыть глаза.

Первая мысль — я в аду.

Допрыгался. А ведь так все хорошо начиналось. Я прикинулся пекарем, извазюкался в муке, нашел пересушенные, но еще вполне годные булки в печке. Которые настоящий пекарь начал готовить до заварушки. Поднос какой-то раздобыл — яркий, красочный, под хохлому расписанный. Сверху булок накидал, внутрь «задиру» спрятал, полотенчиком накрыл. Практически как хлеб, соль, здрасьте, все дела.

В общем, образ почти на пять баллов. Пол бала я себе снял за грязь под ногтями. Себе родному такое не позволяю, а у пекарей так вообще за такое надо лицензию отбирать.

Вышел такой радостный и улыбчивый. Бойцов уболтал, мол не псих, не больной, понимаю, что стреляют. Понимаю, что перекрыто и опасно. Но семью-то кормить надо. Четверо по лавкам ждут, пока батя денег заработает. Хлеб-то есть, а вот на молоко и масло не хватает.

И тут на пятерку отыграл — не то что не прибили, проводить готовы были. Пусть даже за половину хлеба, что с собой был. Они уже на подавление работали, штурмовать собирались, думая, что победа уже близка.

И в этот момент прилетело.

Может фаербол, может метеорит — выглядело, как падающие звезды. Первая раскурочила крышу над нами, а вторая прилетела в броневик, рядом с которым я как раз сгружал излишки хлеба…

Я точно в аду.

Еще и слух начал возвращаться, пропустив чьи-то истошные крики. Настолько громкие, что они перебивали ружейные залпы. Голова все еще будто не моя, а так пустая коробка на плечах, в которой перекатываются пустые банки.

В объятом пламенем броневике что-то еще взрывалось, черный едкий дым закрывал небо, поднимался и смешивался там с белой оседающей пылью. Может, мука, а может и штукатурка. Несколько обугленных изуродованных тел, которым уже не помочь.

Раненый крикун, возле которого сидит такой же оглушенный, как я, боец. Раскачивается и тупо смотрит на товарища, из которого торчит какая-то запчасть от моторки. Толком не разглядеть, но, возможно, сошки от пулемета.

Еще два бойца на ногах, спрятались за куском парапета, упавшего с крыши, и продолжают стрелять. Только это уже не похоже на огонь на подавление, это скорее истеричная попытка не подпустить к себе врага.

И все эту картинку мозг воспринимал в замедленном тепме, не только звук шел через разбухшую мокрую вату, но и все мыслительные процессы. От просто осознать, что делать, куда бежать до банального протянуть руку и подобрать «задиру».

«…Матвей, приготовься, сейчас…» — крикнула Харми, но либо недоговорила, либо я не расслышал, потому что в этот же момент меня пробило током.

«…не помогает…еще давай…» — в голосе Ларса послышался азарт: «…я сейчас тоже добавлю…»

— Ээээ! Полегче там, дефибрилляторы-самоучки, блин…

Еще как помогает! Меня будто в прорубь закинули и туда же провода с двести двадцать завели. Но голову прочистило. Разом выкрутив все органы чувств на максимум — слух, нюх и зрение.

Картинка вокруг даже как-то слишком сильно ускорилась. Боец, который прятался за рамой, неожиданно подлетел в воздух и пронесся над площадью, шмякнувшись о стену. Второй, глядя на это, бросил винтовку, подпрыгнул и дал деру. Успел, правда, немного, метров пять, как сквозь дым пролетел топор — типа томагавка, тонкий и изящный, и разбил ему затылок.

А потом из дыма, появился и владелец топора. И не один, а двое — девушка в кожаной броне с длинными волосами, стянутыми в тугой хвост. На бедре у нее был второй томагавк, а за спиной самый настоящий лук. Следом за ней шел старик с длинной бородой, завязанной в две косички. Если бы не клетчатый костюм-тройка (точнее, уже двойка — брюки и жилетка), кепка и трость, а, например, халат, остроконечная шляпа и посох, то его можно было бы принять за сказочного волшебника.

На груди у девушки блеснул Орденский жетон. Ясненько, вот и второй отряд подоспел. Жаль непонятно, кто же здесь хороший? Словно прочитав мои мысли, охотница подобрала свой топор и подошла к оглушенному солдату. Он все еще продолжал раскачиваться, не реагируя на то, что происходит вокруг. А вот раненый, наконец, притих и с огромными от ужаса глазами смотрел на девушку.

Резко она их. Чуть ли даже не наслаждаясь реакций подранка, сначала перебила шею оглушенному, а потом уже добила и второго. Даже не моргнув при этом. Только ворчливо, вытерла кровь, попавшую на сапог.

— Скай, здесь еще один, — девушка заметила меня и развернулась. — Осмотрись, а я разберусь.

— Только быстро, а то еще кто заявится, — ответил дед, вытряхивая пыль из кепки.

«…Харми, ты перестаралась, я теперь эльфов и друидов вижу…» — я нащупал под фартуком «гусиную лапку», — «…и это какие-то неправильные эльфы, больно злобные…»

— Не надо разбираться, — я медленно встал, стараясь незаметно размяться. — Я тута ни при чем! Я мимо проходил, ну, то есть работаю вот здесь…пекарем…

Я обернулся на пекарню и задумался, как так Морак. Потому что от пекарни осталась только вывеска — весь первый этаж сплошное месиво из битого стекла, покореженных стоек и мучной взвеси.

— Извини, не твой день сегодня… — пожала плечами охотница и замахнулась на меня топором.

— Согласен, но это не повод. Я вам вообще ничего не сделал.

— Да тебя только за этот хреновый хлеб, прибить уже можно, — девушка ткнула носком сапога обугленный камень,