Димка лишь сильнее куснул хвост, но стоило Тедди нахмуриться, как он выпалил:

– Это я виноват в том, что Мара погибла, понятно?! – Тедди не успела ничего ответить, а Димка уже повернулся к матери: – Ты ошиблась, я не дракон, а обыкновенная мышь. Мара отдала мне свой Голос, а я… я оставил ее тут одну.

– Ты виноват, да! – согласилась Тедди, со стыдом понимая, что так же глупо звучали ее стенания о вине перед бабкой, и быстро продолжила, пока Димка не надумал лишнего: – Что не сказал сразу и не превратился в человека, когда полезнее было бояться со мной в палатке, а не мокнуть в армии Алисо. А бабка все еще была королева, и с ней была часть войска и другие мыши. Просто они не ждали такой подлости от людей. А будь ты здесь, разве стало бы лучше? Огнем нельзя управлять Голосом!

Она замолчала, выдохшись.

– Молодец, – прервала возникшее молчание Матильда, только обращалась она не к Тедди, а к сыну. – Признаться тоже нужно мужество, а уж то, что ты помог Тедди понять, что она не виновата в смерти бабки, – еще лучше. Только вам пора перестать винить себя, нужно думать, что сделать, чтобы все эти жертвы не были бессмысленными.

– И без того понятно, что им всем в одной долине тяжело ужиться, никакие династические браки не помогут, – пробурчала Тедди, сильно смутившись.

И правда, как она не сообразила раньше, что тут были взрослые и опытные мыши, и они сумели перекрыть большую часть узких ответвлений, включая те, где прятались мышата. Просто королева находилась в тронном зале, она не стала бежать. Может, она просто была уже слишком стара. А может, устала воевать. С собой и своей любовью к сыну.

– Нужно попытаться выбраться за горы, – подсказала Матильда. – Я могу слетать туда.

– Нет, – покачала головой Тедди. – Мама, мы не знаем, почему драконы теряют память при переходах в некоторые миры. Вдруг и эта гряда гор тоже вроде перехода? Там же пропадали те, кто пытался пройти раньше. Мы не можем так рисковать. А у нас с Димкой, по крайней мере, есть Голос.

– Не стоит полностью доверяться Голосу, – туманно ответила Матильда, а на лице ее уже блуждала та слабая улыбка, что возникала каждый раз, когда она слышала обращение «мама» от Тедди. – Одних я вас не отпущу.

– Вообще здорово бы найти того крота, что роет кротовины между мирами, – размечтался Димка. – Или это червяк и роет он червоточины?

– Ты помнишь размер Перехода? – вздрогнула Тедди. – Представь такого червяка и немедленно перестань о нем думать, чтоб не объявился! Нам тут только червяков с поезд размером и не хватало.

– Я просто размышляю, – смутился Димка. – Поход так поход, я всегда за!

Глава шестая, в которой Тедди и Сол переходят за горы

Сказать оказалось куда легче, чем сделать. Тедди обнаружила, что даже беспрекословное согласие всех мышей, которые попадались им в лесу или лабиринте, что она и есть единственная и неповторимая королева, не помогало набрать добровольцев.

Даже Нинка, объявившая себя королевским хвостом, что все приняли с пониманием – у новой королевы своего-то хвоста не было! – и то начала ворчать по поводу похода.

– Мыши там пропадают, летуны пропадают, – заламывала она лапки. – У нас только появилась новая королева, нельзя, чтобы и она пропала!

– Я оставлю за себя ненаследного принца. – Тедди не могла объяснить, почему ей так важно идти самой, но важно, и все! – И дракона!

– Эй, что за дела? – возмутился Димка. – Я не собираюсь торчать снова тут!

– Я не могу позволить тебе одной с подозрительными мышами идти за горы, – отзывалась Матильда.

– Нет, ты не можешь оставить тут Димку повелевать подозрительными мышами, а я пока вообще одна, никаких мышей, ни подозрительных, ни обычных! – заупрямилась Тедди.

– Если там может быть другой мир, то я точно пойду с тобой, – взъерошился Димка, так и не вернувший себе человеческое обличье. Почему? Тедди не спрашивала. Кто их, мальчишек, разберет. – Вдруг тебе там грозит опасность!

– Если оба, у кого есть Голос, уйдут и там пропадут, тут и будет кирдык не только им, но и всем. – Тедди вздохнула. – Мне точно нельзя оставлять мышей без присмотра. Вдруг люди об этом узнают и снова нападут? Да и отец где-то запропал.

Они снова замолчали и неуверенно переглянулись.

– Можно никуда не ходить, жили же все как-то много лет в худом мире, может, еще проживут, – предположила Матильда, но уверенности в ее голосе не было.

– Нет, это теперь мой народ, хочу я того или нет, – вздохнула Тедди и свирепо глянула на Нинку, которая снова начала нервно покусывать хвост, а золотой хвост при этом противно поскрипывал. – И потом, если там мир летунов, может, хотя бы они уберутся отсюда?

– Откуда мы должны убраться? – раздался сверху знакомый голос.

Тедди едва не застонала от досады. Как можно было не озаботиться охраной поляны, пока они держали почти военный совет? Если уж безголовый Сол сумел подобраться так бесшумно, то странно, как они еще не окружены!

Тедди даже завертела головой, опасаясь наткнуться взглядом на целую стаю молчаливых воронов или вовсе на Многоликого. Но кроме шныряющих поблизости серошкурых подданных и торчащего на дереве над ними Сола, никого не было.

– Важно не «откуда», а «куда», – тем не менее приветливо ответила она. – За горами ваш огромный мир, неужели тебе не хотелось туда вернуться?

– За горы нельзя пройти, всем известно. – И тем не менее любопытный Сол спустился ниже.

– Еще как можно, – уверила его Тедди, даже не подозревавшая за собой такого коварства. – У меня же Голос!

– Ну и что. – Сол взъерошил перья. – Это надо быть глупее яйца, чтобы согласиться на такое самоубийство!

– А ты правда появился из яйца? – Тедди поправила лямку рюкзака и оглянулась. Внизу еще виднелась поляна, где остались их провожатые, но уже едва-едва.

– Поверить не могу, что дал себя уговорить, – пробурчал Сол, вытаскивая из мешка яблоко.

Мешок болтался на его птичьей шее не просто так, а для того, чтобы и он волок хоть часть провианта. Но нет. Недовольный летун мог только грызть яблоки и ныть. А еще лететь на несколько шагов вперед, садиться на землю и нетерпеливо щелкать клювом, показывая, какая она медлительная.

– Поверить не могу, что меня отправили вдвоем с тобой, – согласилась Тедди. – Из тебя и защитник аховый, и жрешь ты много, а ноешь того больше. Не спутник, а наказание!

– Между прочим, я –