В лежачем положении он был плохой мишенью, и Ленка почти равнодушно, не нервничая, без тени раздражения произнесла:

— Трудно достать. И далеко для меня. Лук непривычный — почему-то ниже бьет все время. И туговат. Потренироваться надо.

Макса ее ледяное спокойствие удивило — Ленку он привык видеть заносчиво-грубой, вечно всем недовольной.

— Вот и добивай — тренируйся, — предложил Олег.

— Боюсь. При промахах стрелы могут потеряться или об камни поломаются — где я потом такие хорошие найду?

— Тьфу ты! Ну давайте к берегу — сейчас я его! А то стыдоба получается — девки за нас все делают!

Пока вытравляли якорь и работали веслами, гот успел проползти прилично. Но недостаточно далеко. Олег, спрыгнув на скалу, перекинул карабин за спину, поднял выпавшее Динкино копье, подошел к раненому врагу, что-то спросил, потом резко ударил в спину. Постоял пару мгновений и повторил удар. Затем направился назад.

Никто и не подумал обвинять его в негуманном обращении с раненым, лишь Эн поинтересовался:

— О чем ты с ним говорил?

— Да хотел узнать, на фига он сюда поперся в сиесту. Вдруг не один. А он что-то не по-нашему лопочет и слезы льет. Видать, просил, чтобы не убивали.

— Обед у них, наверное. Он часовых сменять шел. Они так делали при мне один раз, — сказал Геморрой и пояснил: — Сменщик остается на корабле, а они быстро в поселок бегут. Потом назад возвращаются с довольными рожами. Вот и думаю, что обед. Горячего полопать ходят.

— У них и тут жрачки до фига, — заявил Жора и, сняв крышку с большой корзины, продемонстрировал народу слабо шевелящуюся огромную черепаху на подстилке из водорослей. — Эх! Из нее бы супчика похлебать! Говорят, вкусная штука.

— Выгоним готов — и сварим, — пообещал Эн.

— В чем? Кастрюли нет, а в кожаном котле не то совсем, — вздохнул Муса.

Эн постучал по крышке контейнера:

— Думаете, это пластик? Ошибаетесь — нержавейка крашеная. Каждый контейнер — это огромный противень и кастрюля. Форма, конечно, оригинальная и не совсем удобная, но куда деваться. Разобрать внутренний каркас — и посуда готова.

— Это уже не кастрюля, а ванна получается, — заметил Геморрой.

— Да какая разница? Я хоть из унитаза хлебать буду, лишь бы супчик повкуснее был и горячий, — размечтался Жора.

— Мы драться будем или супы обсуждать? — не выдержал Макс.

— А ты как — оклемался? — уточнил Олег.

Макс кивнул и протянул дробовик Вонючке:

— Стрелять умеешь? Сейчас покажу. Мне и револьвера хватит — ружья давно в руках не держал.

Он не стал признаваться, что чувствует себя не очень хорошо: таскаться с тяжелым арсеналом нежелательно. Покорение бездны сказывалось — с каждой минутой на него накатывало все сильнее и сильнее.

— Правильно, — согласился Муса. — Чем больше стволов будет работать, тем быстрее мы их загасим. А если все будут стрелять, как Лена, они и минуты не продержатся.

— Лишь бы по кустам не разбежались, — произнес Олег. — Если был второй и мы его не заметили, то там уже тревога поднялась, а это хреново.

— Собираемся — и быстрей к поселку: ведь там ждут этих. — Эн кивнул в сторону трупов.

— У меня есть идея, — внезапно произнесла Дина. — Давайте сделаем так, как сделали они.

— О чем ты, девочка?

— Люц напал на ваших старших перед нападением. Я сделаю так же.

— Терминаторша, — хмыкнул Олег. — Не сравнивай себя и его — он реально крут, раз с парой ножей толпы не побоялся, а ты трусиха бестолковая.

Дина склонилась к контейнеру, достала гранату:

— Они знают, что я своя. Готы меня не тронут. Люц и их командир, наверное, в штабе. Я пойду туда и взорву их.

— И зачем такие сложности? — не понял Эн.

— Командир готов очень опасен — я много про него слышала. У него даже пистолет есть. А Люц еще опаснее. Вы, может, их и убьете, но и они кого-нибудь убьют. Даже если они не в штабе, во время нападения я могу взорвать их неожиданно. Люц от меня такого не ждет. Или прибегу, скажу, что еле удрала от вас. Что вас предупредил Эн и ночью вы собираетесь напасть на поселок. Или уйти хотите куда-то. Расскажу, где вы прячетесь. И в засаду их приведу.

— Нет! — решительно заявил Макс. — Ты с ума сошла! Никуда тебя не отпустим. Вместе пойдем и вышвырнем их.

— Ну пожалуйста, разрешите мне так сделать! — Дина уже чуть ли не плакала.

Эн, посмотрев на нее очень внимательно, очень мягко сказал:

— Девочка, мне кажется, ты страдаешь тем, что психиатры называют «комплекс вины». Считаешь себя очень виноватой перед нами и решила это исправить ярким и безумным подвигом. Так?

Дина промолчала, лишь опустила голову.

— Вот что я тебе на это скажу: у всех имеются грехи и тараканы в голове. Надо просто не обращать на это внимания и делать свое дело. А именно — пойти в поселок и убить несколько нехороших ребят. По-другому не получится — говорить с ними бессмысленно, затягивать тоже нельзя. Ты пойдешь вместе со всеми. Со своими комплексами разбирайся в свободное время. А лучше вообще забудь про них — не настолько уж ты виновата, чтобы смерти искать. Гранату положи на место: тебе такие вещи доверять нельзя. С твоей манией устроить яркий суицид ты и себя взорвешь, и нас. И еще неизвестно, что получится, если рвануть ее в штабе — нашем единственном источнике воды. Все? Успокоилась? Ишь ты, бдительность противника она усыплять собралась! Усыплялка не выросла! У кого-нибудь еще есть тараканы, срочно нуждающиеся в утешении?! Или мы наконец самым главным займемся?

— Я только «за», — осклабился Олег, загоняя в карабин полную обойму.

— Максим, иди-ка сюда. Мне не нравится твой внешний вид. Давай сделаем тебе укольчик.

— Какой укол?

— Не бойся — от него не умирают, а наоборот. Боюсь, без медицины ты свалишься на полдороге — на тебе лица нет. Так что давай без возражений — и так кучу времени потеряли.

* * *

На корабле остались лишь бывший смертник с поломанной ногой, новичок, страдающий непрекращающимися приступами острой трясучки, и черепаха в корзине. Остальные пошли — даже Снежок и Ник примчались. Это правильно: надобности в отвлечении Анфисы больше нет (да и не очень-то она отвлекается на ложные шумовые и обонятельные приманки), а врагов много. Каждый человек на счету, а что касается возраста — так взрослый среди них лишь Эн.

Все равно их слишком мало — восемнадцать человек, считая совсем уж мелкого Прыща. Ему было предложили остаться, но он в ответ чуть не заплакал, так что махнули рукой. Пусть идет — может, хоть болеть за них из кустов будет, криками подбадривая.

Готов двадцать семь осталось. Плюс Люц, Мишаня и Оля. Итого тридцать. Причем все они бывалые головорезы, а не новички в кровавых делах. Умеют действовать сообща, убивают без раздумий, без проявлений слабости. У них хорошие доспехи и лучшее оружие этого мира.