— Баронессу Арейл. Виконтессу Латур. Графиню Джолин.

— И беременна из них…

— Только виконтесса.

Карли… м-да, паутина… интересно, кто был сначала? Дядюшка или виконт? Или Карли решила попользоваться своим положением?

Раньше я не расспрашивал призраков — было больно. Но сейчас-то придется…

— Подробнее про дядюшку и виконтессу.

Призрачная дама глядит на меня с сочувствием, но вслух ничего не высказывает. Вместо этого она повествует нарочито сухо и спокойно:

— Когда вы уехали, принц, за ней, с подачи ее величества, принялся ухаживать виконт. Подлили девчонке зелье, слабенькое, кстати, зелье, плохая ведьма делала, она принялась его глотать — и быстро повелась на чары виконта. Замуж вышла, потом вы вернулись…

— Я его напугал.

— Именно. Настолько, что он удрал от жены.

— И?..

— Перестал ей подливать зелье. Оставшись одна при дворе, хотя и ненадолго, ваша пассия поняла, что навсегда упустила шанс стать частью королевской семьи, — и тут подвернулся ваш дядюшка.

— С зельем?

— С сочувствием. «Ах, какой это ужас, как мой племянник мог вас не понять, вы достойны короны…»

— Обычный набор?

— Более чем.

— Тетка знала?

— Разумеется. Она вашему дяде баб и подкладывала. То есть ее папа с ее разрешения. Лучше уж свои, глупые, контролируемые, легко управляемые — в случае чего их легко можно удалить от двора… ну, вы понимаете…

Я понимаю.

— В этом случае?

— Вы подозреваете, что ребенок от вашего дяди? Вы правы.

Однако… с другой стороны — мало ли? У Карли есть кое-какая сила, опять же Рудольф не мог зачать детей только с Абигейль, а так-то проклятие делилось надвое. Марта же не настолько сильна, мало ли что.

Теоретически дядюшка мог сделать ребенка Карли.

— И Абигейль…

— Ваша тетя все отлично знает.

М-да. Вот это я попал. И как теперь быть?

Убить Карли? Нельзя, мне Рене не простит. То есть он-то мне простит, но вот жена ему — никогда. Таки родственница. Опять же достопочтенный Герман Лайкворт… Себя-то я защитить могу, но Торрин? Графство защищает только его неизвестность широким массам.

Убить так, чтобы об этом никто не узнал?

Простите, это не в том случае, когда имеешь дело с некромантом. Если Рене захочет — он узнает.

А что еще делать?

Устроить Карли выкидыш?

Но все-таки это ребенок королевской крови. И если случится что-то со мной…

Хотя у меня есть самый простой вариант.

Либо я похищаю Карли, после чего тетка быстро находит ей замену. Либо… в последний миг я похищаю ее ребенка — и отвожу в Торрин. Если все объяснить — его там и скроют, и воспитают… например, скажут ему, что он сын Касси…

Некрасиво?

Неблагородно?

Правильно, самому горло под нож подставить — оно куда как порядочнее. И мои враги — они такие благородные…

Последний вариант действий начинал мне нравиться куда как больше. Но для проверки…

Фрейлина ждет спокойно, призракам незачем суетиться — вечность впереди.

— Есть ли у моего дяди еще внебрачные дети?

— Во дворце — нет. Разве что по деревням…

— Почему — нет?

— А с ними происходили… несчастные случаи.

В принципе, я так и думал.

— При участии Шартрезов?

— Доказать это невозможно. Даже мы, призраки, не знаем всего…

Я знаю, кого вызвать, чтобы получить ответы, но не здесь же? Хотя… может быть, в этих стенах я смогу колдовать — и меня не отследят. Надо серьезно разобраться со своим наследием. Но это потом, потом…

Да, дети — существа хрупкие, чем семейка Абигейли и воспользовалась. Королева не хотела конкурентов своим детям. А что в итоге?

Мужа нет, детей нет… Опасна ли крыса, которую загнали в угол?

О, еще как!

Я отпускаю призрачную даму. Благодарю со всей куртуазностью и обещаю вызвать еще не раз.

Что ж. А завтра мы полюбуемся на крысу в трауре.

* * *

Как похоронят меня? Этого я не узнаю…

Но сейчас у меня есть возможность сравнить. Что такое королевские похороны? Это годовой бюджет крупного города, выкинутый на ветер! Это раззолоченный гроб, это черная ткань по всему городу, это черные кони траурной процессии, это черные платья придворных…

Это приспущенные флаги и траурная музыка.

Черное и золото, всюду черное и золото.

И всюду лицемерные сочувствующие морды, чтобы не сказать — рыла. Хари, вот!

Королевские похороны — это ведь еще и повод показаться людям, повод застолбить свое место при дворе…

Сначала по городу проходит служитель храма, читая молитвы. За ним на четырех черных конях везут королевский гроб. А за гробом идут самые близкие — в данном случае я и Абигейль. Королева была…

Сегодня она казалась особенно хрупкой и страдающей.

Черные волосы — белое лицо — черное платье. Из украшений — бриллианты в ушах и на шее. Ну и корона, конечно, куда ж без короны. И как-то так это платье было сшито…

Во-первых, Абигейль кажется в нем этакой хрупкой и воздушной чернокрылой бабочкой. А во-вторых, становится ясно, что бабочка-то в тягости. Подушку, что ли, пришили?

Люди смотрят, перешептываются…

Рядом с Абигейль умилительно смотрится ее отец — этакий высокий, седовласый, благородный, поддерживающий под руку страдающую дочь. Вообще, Шартрезы — семейка красивая, не отнять.

Я выгляжу… ну, надеюсь, тоже неплохо. Но…

Мальчишкой. Мне ведь и двадцати нет, этого не отнять.

К тому же в образе человека я не слишком внушителен. Среднего роста, тонкокостный, хрупкий… а уж во всем черном, со стянутыми в хвост белыми волосами…

Немочь бледная.

Во всяком случае, я так выгляжу. Народ смотрит, качает головами… да, до Рудольфа мне далеко. Ничего, переживут.

Плачут женщины, некоторые — искренне.

Да, вот такая ирония судьбы — честнее всего плачут по дяде те, кого он брал в свою постель на пару ночей, отсылал в провинцию… одним словом, те — кто шел к нему по любви. А его возлюбленная жена комкает платочек — и из-под него летят злобные взгляды. Как же она меня сейчас ненавидит!

И плачет она о потере власти, даже временной.

Карли тоже присутствует на похоронах. Опирается на руку мужа, который идет за гробом с видом недоеного оленя, время от времени откидывает с лица рыжие пряди…