с рукой духа на лезвии, и она одним длинным прыжком подскочила к Мадену. Попыталась отрубить ему голову раз, другой — её меч просто соскальзывал, так же как и с того теневого зверя. Лапа бросила бесполезные попытки, а вместо этого упёрла меч ему в спину и надавила изо всех сил. Маден зарычал оскалившись, но, не выдержав, упал опять на землю, и меч Тамилы медленно, дёргаными движениями, вошёл в него на треть лезвия. Ленка в это время ожесточённо раскачивала меч, пытаясь расширить рану, но без особого успеха. Я держал его изо всех сил, но он по-прежнему успешно сопротивлялся, совершенно не замечая двух мечей у себя в спине.

— Тяни в себя! — оскалившись, закричала Тамила. — Забирай у него живицу!

— Я не умею! — в отчаянии крикнула в ответ Ленка.

— Значит, учись!

Мы все на некоторое время застыли в статичной конфигурации, словно какая-то скульптура, вроде Лаокоона с компанией. Не знаю, что делали женщины, но через некоторое время пришло ощущение, что Маден в самом деле постепенно слабеет. Он по-прежнему сопротивлялся, но я уже мог держать его без такого дикого напряжения всех сил. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но в один момент сопротивление исчезло, и попытки подняться прекратились.

— Он ещё жив, не останавливайтесь! — крикнула Лапа.

Я метнулся к Мадену, продолжая его удерживать, и выхватив свой меч, одним движением тоже воткнул ему в спину. Меч поначалу было почти соскользнул, но я добавил волевое усилие, и он с большим сопротивлением всё же погрузился вглубь и, как мне показалось, даже дошёл до сердца. Впрочем, было непохоже, чтобы Мадена особо беспокоил меч в сердце — он взрыкивал, скрёб землю пальцами, пытаясь ползти, и совершенно не собирался умирать.

— Тяните в себя, тяните! — опять скомандовала Тамила.

Я попытался тянуть, и действительно почувствовал мощный поток чего-то, что должно было быть эссенцией. Мы опять застыли. Маден рычал всё реже, и в конце концов отчаянно закричал.

— Визжи, свинья! — радостно захохотала Лапа.

Поток эссенции ослабел, и Маден полностью затих, лишь время от времени содрогаясь.

— Не для тебя билось Сердце Мира, урод! — оскалившись, выдохнула Тамила.

Она резким движением выдернула свой меч, высоко подняла его, и мощным ударом отрубила ему голову. Голова, откатившись, перевернулась, а потом внезапно открыла глаза и попыталась что-то сказать — разумеется, безуспешно. Выглядело это просто жутко.

— Подыхай, Маден, не задерживай нас, — посоветовала ему Тамила, совершенно не удивляясь пытающейся говорить отрубленной голове.

— Можете вытаскивать свои ковырялки, он скоро сдохнет, — пояснила она нам. — Он сейчас пытается восстановиться, но живицы на это у него уже нет. Как только уйдут последние капли, так ему конец и придёт.

Мы послушно вытащили свои мечи из содрогающегося безголового тела. У Ленки тут же начали закатываться глаза, но я вовремя подскочил и успел подхватить её прежде, чем она упала на землю. У меня тоже закружилась голова, и поляна вокруг начала опасно покачиваться. Я торопливо опустился на землю, аккуратно придерживая окончательно обмякшую Ленку.

— Что, головка кружится? — ухмыльнулась Лапа.

Её ухмылка больше походила на гримасу, а сама она покачивалась, явно тоже в полуобморочном состоянии. Говорила она невнятно, и слова приходилось скорее угадывать.

— Что с Леной? — только и смог спросить я.

Речь у меня была, наверное, ещё хуже — я едва смог выдавить из себя эти слова. Прозвучали они невнятно, но Тамила меня прекрасно поняла.

— Очнётся она, не бойся. Сразу столько живицы сожрать — это не всякий выдержит. Но раз не померла, то скоро придёт в себя.

Она попыталась попинать тело Мадена, но без особого успеха. Сил у неё явно совсем не осталось, так что она тоже решила усесться на землю. По тому, как неловко она садилась, было ясно, что она едва удерживается, чтобы просто не упасть. Мы сидели в молчании; постепенно муть из головы у меня уходила, и приходилось всё меньше бороться, чтобы не упасть в обморок.

— Кени… — еле слышно прошептала Ленка, и я увидел, что она приоткрыла глаза.

— Всё в порядке, милая. Полежи ещё немного, скоро придёшь в себя.

Она слегка улыбнулась мне и снова прикрыла глаза.

— Знаешь, Тамила, — позвал я Лапу, и она посмотрела на меня уже достаточно ясным взглядом. — А ведь здесь есть провал.

— Ты можешь его видеть? — заинтересовалась она.

— Нет, — покачал я головой. — Видеть не могу. Не уверен, что его вообще можно видеть. Просто чувствую, что возле тех валунов грань очень тонкая. Настолько тонкая, что меня туда тянет.

— Вот так неодарённые туда и проваливаются, — вздохнула она. — Мы-то ничего не чувствуем, и когда понимаем, что нас затянуло, уже поздно что-то делать.

— Мы же с Леной собирались посидеть у провала. Настроиться на него получше.

— Куда тебе ещё настраиваться? — Лапа посмотрела на меня с иронией. — Вы уже полностью настроились, с таким-то количеством живицы. Ты вот уже провалы издалека ощущаешь. Вам сейчас надо учиться живицей владеть.

— Интересно, а Алина знает, что нужна эссенция, чтобы настроиться на ту грань Силы?

— Может, и знает, — пожала плечами Лапа. — Только где она живицу возьмёт? Мы уже сколько ходим, и никого толком не встретили. И даже если она и встретит какую-нибудь тварь с живицей, её же ещё отобрать надо. У меня вот дух меча помогает, у вас, похоже, мечи тоже какие-то непростые. А обычное оружие тут никак не поможет. Вот и приходится ей заглядывать осторожно в провал, и вытягивать оттуда живицу по капельке.

— Ну всё равно, Алине надо бы сказать, что здесь провал есть. Мы же знаем, что она провал ищет — будет нехорошо по отношению к ней об этом умолчать.

— Про Мадена тоже ей объяснишь? — Тамила внимательно посмотрела на меня.

Я задумался — а стоит ли кому-то об этом рассказывать?

— Знаешь, мне что-то не хочется никому рассказывать, что мы кого-то убили, — наконец, ответил я. — Даже Алине не хочется. Надо бы его отволочь подальше и как-нибудь похоронить.

— И правильно сделаешь, если не станешь никому рассказывать. У Мадена есть брат — такая же сволочь, как и он. Если до него вдруг дойдёт, кто убил Мадена, он будет мстить. В этот раз нам повезло, а повезёт ли ещё раз?