— Я и не боюсь. Мне терять нечего, в отличие от тебя.

Майор помолчал. Поднял голову и сказал с чувством:

— Мне тоже не нравится этот гад. Он всем тут осточертел. Дерьмо полное. Мы только рады будем, если эту мразь кто-нибудь прикончит. Ты заметил, что убийцу губернатора не сильно-то ловят?

— Это почему же? — усмехнулся Андрей.

— Всё потому же, — пояснил майор. — От большой и неизбывной любви!

— Тогда понятно! — сказал Андрей и поднялся. — В общем, подписывай мне пропуск — и пошли.

— Куда ещё? — вскинулся майор.

— Проводишь меня до выхода, чтоб не случилось недоразумения. А то ведь как может получиться: меня там тормознут, а я на тебя буду думать. Станешь потом оправдываться, да поздно будет. Так что это в твоих интересах. Пошли-пошли, ноги разомнёшь. А то сидишь тут сиднем, вон какую ряху наел. Тебе лет-то сколько?

— Тридцать шесть.

— Ну ты даёшь! Я в твои годы сто метров за одиннадцать секунд бежал. Отжимался по двести раз без передыху. Ты бы занялся борьбой какой-нибудь… Путин, вон, дзюдо по всем каналам пропагандирует. Бери с него пример!

Действия Путина майор не захотел обсуждать. Уткнулся взглядом в пропуск, пошевелил губами, глянул на часы, собравшись с духом, поставил автограф и шлёпнул сверху печать.

— Держи!

Они вышли из кабинета и, словно два приятеля, расслабленной походкой двинулись по коридору. Андрей был без оружия, и майор знал об этом. Он также знал, что в случае чего это не облегчит его участи. Сломать ему шею Андрей мог в любую секунду — от этого нельзя было уберечься, как нельзя укрыться от стихийного бедствия. Поэтому он спокойно шёл по коридору главного полицейского ведомства, потом спускался по лестнице, сдержанно кивал сослуживцам, пожимал на ходу руки и даже не помышлял позвать на помощь или вдруг сигануть через перила, а потом, выхватив пистолет из кобуры, выстрелить в потолок и закричать: «спасайся, кто может!» Он бы не сделал этого даже под страхом смерти, потому что пуще смерти боялся своего спутника. Это было почти мистическое чувство — ощущение полной подчинённости и совершенной обречённости. Андрей всё это видел, поэтому был абсолютно спокоен.

Они приблизились к вертушке. Майор прошёл вперёд, кивнув на идущего следом Андрея:

— Это со мной.

Дежурный взял пропуск одной рукой, затем посмотрел на Андрея. Хотел было что-то сказать, но майор его перебил:

— Мы торопимся. Не задерживай.

Полицейский коротко кивнул, затем надавил ногой на педаль, расположенную у него под правой ногой.

— Проходите.

Выйдя на крыльцо, Андрей глубоко вздохнул и посмотрел на весеннее небо над крышами домов, блистающее солнцем и синевой. Хорошо!

Майор стоял рядом и озирался, словно ждал нападения сразу со всех сторон. Андрей повернулся к нему.

— Ну ладно, я пошёл.

— Счастливо!

Поколебавшись, майор протянул ему руку, и Андрей вполне искренне пожал её. Зла на него он не держал, потому что знал: человек не волен изменить свой характер. Уж каким тебя сотворила природа — таким и будешь до самого конца. Подлец останется подлецом, а праведник — праведником. На первого можно злиться, а вторым должно восхищаться, первого можно посадить в тюрьму, а второго вознести на пьедестал. Но спрашивается: так ли велика заслуга второго и вина первого в том, что они такие, какие они есть? И что такое наша мораль, как не свод установлений, нами же придуманных для удобства совместного проживания? Обилие преступников и очевидная склонность населения к обману, стремление каждого второго прожить за счёт первого (и наоборот) — блестяще подтверждают отсутствие всякой нравственности в природе человека — в его животной основе. Всё это Андрей не то что бы понимал, но безотчётно чувствовал. И, убивая своих врагов, не питал к ним ненависти, но всего лишь хотел вывести их из игры по имени Жизнь — как слишком уж выбившихся из мерки и мешающих играть лично ему. Тут, конечно, не обошлось без восточной философии, которую Андрей невольно впитывал в себя, читая жизнеописания японских и китайских мастеров карате и Ушу, Кэмпо, Айкидо, изучая пособия по технике боя и практикуя дыхательную систему «Цигун». Пресловутые «Инь» и «Янь» стали частью его натуры. Умение отстраниться от действительности, встать выше житейской прозы — помогало сохранять спокойствие и глубоко сокрытый оптимизм — важнейшие элементы нашей непростой жизни. Что думал по этому поводу майор, да и думал ли он вообще об этом — Андрея не интересовало. Он забыл про майора, ещё не дойдя до автобусной остановки, до которой ходу было всего ничего — ровно двести метров.

В Иркутске Андрея больше ничто не удерживало. Он сделал всё, что хотел сделать. Кого следовало наказать — наказал. Других напугал. Третьих усовестил. Оставалось разобраться с Волковым, и можно было сваливать из Иркутска. Над тем, в какую сторону податься, Андрей особо не раздумывал. Да и выбор был невелик. Самолёты исключались сразу и безоговорочно. Поезда — также были нехороши и опасны. Оставалось или пешком топать до ближайшей границы, или на автомобиле мчаться с ветерком. Но был и третий вариант — чисто местный: обычные лыжи! Кажется, сам бог велел ему идти на лыжах по льду водохранилища до самого Байкала, затем пересекать озеро и держать курс на столицу Бурятии. А уж затем двигать во Владивосток, с тем, чтобы при первой возможности перейти границу (а правильнее сказать — переплыть). Куда угодно, лишь бы подальше от России. Проще всего отправиться в Японию. А можно и в Южную Корею. В Австралии тоже хорошо, а всего приятней оказаться в Соединённых Штатах Америки, в «городе ангелов», или, на худой конец, в «городе грехов». С языком, правда, будут проблемы. Но это не беда. Деньги помогают решить любые проблемы. А где не помогают деньги, там выручают крепкие кулаки и ещё более крепкие выражения. Но сперва он должен повидаться с Волковым — без этого он не уедет. Андрей подождёт его на даче, то есть не на самой даче, а где-нибудь неподалёку. Придётся снять домик в соседнем посёлке, топить по утрам печку, ходить на прорубь за водой, готовить себе обед на раскалённой докрасна плите…

От этакой благодати у Андрея потеплело на душе. И сам собой составился нехитрый план действий. Первым делом следовало сообщить хозяйке квартиры о внезапном отъезде. Потом купить беговые лыжи и тёплую одежду для суточного перехода. И хорошо бы пополнить запас патронов. У него оставалось всего четыре штуки, а этого мало