отпрысками (разумеется, далеко не всеми) как преступление против человечности. Для Ореста эти мысли становятся наваждением. Подобно Эриниям, богиням мести, которые преследуют его мифологического предшественника, убившего свою мать Клитемнестру, они терзают Ореста Георгиевича, в конце концов загоняя его в безумие. Так, в вывернутом наизнанку пространстве советской мифологии, в котором не сын проливает кровь матери, а Родина-мать убивает своих сыновей, Орест оправдывает свое имя.

Однако безумие Ореста не лишено прозрений. В самом начале 1990-х — если следовать хронологии повествования — Орест провидчески угадывает то, что станет очевидным лишь спустя десятилетие в условиях постсоветской трансформации: советская цивилизация не исчезла с крахом Империи. Созданные ею утопические представления настолько овладели сознанием людей, родившихся и выросших в ее пределах, что оно оказалось насквозь пропитанным ложью. Неслучайно с уст умирающего Ореста срываются горькие слова о том, что «эта цивилизация никогда не кончится». Царство Ирода продолжается.

Но Чибис, его сын, — человек другого поколения и другого склада; ему чужды иллюзии, владевшие его отцом и дедом. Он не приемлет лживых идеалов. Блудный сын своей больной страны («горе-волхв, пришедший с Востока»), не сумевший оправиться от трагедии, определившей всю его жизнь, Чибис пытается в конце романа — не впадая ни в заумь Тетерятникова, ни в безумие, постигшее его отца, — здраво переосмыслить историю советской цивилизации. В этих попытках он все явственней ощущает свою внутреннюю связь с Европой и надеется — вопреки всему, что ему пришлось пережить, — остаться тем самым «ветхим человеком», пересоздать которого пытались его отец и дед.

* * *

Роман начинается с размышлений о смерти; ими он и заканчивается. «Для того, кто вырос в моей стране, смерть — единственная реальность, на которую можно положиться», — мрачно подытоживает Чибис. Предчувствуя скорый конец своей так и не прожитой жизни, он сжигает в камине машинописные странички, на которых запечатлено его прошлое, и отправляет в виртуальное пространство файл “Orest i sin”: может, кто-нибудь случайно на него наткнется и прочтет о событиях, свидетелем и участником которых он оказался.

Для него же все кончено: мосты сожжены. Маленький город, в котором Чибис, судя по всему, заканчивает свои дни, находится на границе Европы и Евразии. Этот рубеж он воспринимает как границу между историей и мифом, свободой и несвободой: ее невозможно преодолеть в рамках одной человеческой жизни. Автор страничек, послуживших основой романа, не желает возвращаться в страну своего рождения. Однако — вслед за своим отцом — Чибис отдает себе отчет в том, что человек, выросший в СССР, никогда не сумеет полностью освободиться от советской мифологии. Одолеть Рок невозможно. Последняя воля Чибиса — навсегда остаться в пространстве европейской цивилизации. Но и с этим пожеланием он обращается — не без иронии и в то же время с безнадежным отчаяньем — к той самой Башне, под чьей звездой погибла его семья и Инна — его единственная любовь.

Мы расстаемся с романом Елены Чижовой, продолжая — вслед за его героями — размышлять о судьбах страны, соскользнувшей с орбиты мировой цивилизации, и скорбеть о «волхвах», явившихся в безжизненную смертоносную эпоху и обреченных разделить ее бесславную участь.

Константин Азадовский