— Это было очень любезно с вашей стороны, — говорит продавщица, возвращаясь за прилавок, чтобы отсчитать мне сдачу.

Когда она возвращает мне монеты, я останавливаю ее:

— Этого было достаточно?

Она улыбается.

— Достаточно. Мы не делаем здесь шикарных игрушек. Только простые и прочные игрушки для тех, кто может выделить пенс или два для своих детей. А таких не так много, даже в этом районе.

Ее диалект и акцент — чисто шотландские, поэтому я осторожно спрашиваю ее:

— Вы из семьи Каплан?

Она напрягается, и в ее голосе появляется нотка раздражения:

— Я говорю не так, как вы ожидали?

— Нет, я просто уточняю, потому что у меня есть сообщение для семьи Каплан, и я бы не хотела ошибиться с адресатом.

Теперь весь ее вид показывает обеспокоенность, а взгляд метнулся к двери, которая, как я предполагаю, ведет в мастерскую. Сквозь дверь доносится приглушенное постукивание мастера за работой.

— Не такого рода сообщение, — быстро говорю я. — Я нашла этот магазин в списке адресов, что, как я опасаюсь, может указывать на угрозу. Адреса эмигрантов, написанные теми, кто может желать им зла.

Она расслабляется

— А, тогда ладно. Что ж, большое спасибо за предупреждение, но полиция уже была проинформирована и помешала тому, что задумали эти хулиганы.

— Даже так?

Она прислоняется к стойке.

— На прошлой неделе приходил офицер уголовной полиции предупредить нас, что в указанный день могут быть неприятности. Он заставил патрульных весь вечер дежурить неподалеку, а мой муж и мой отец спали здесь, в магазине. Это уже не первый раз. Мы живем здесь с тех пор, как я родилась, и до сих пор находятся те, кто нам не рады.

— Мне жаль это слышать.

— В этом районе нам рады, потому что люди знают нас, они покупали у нас игрушки, когда сами были маленькими детьми. И все же подобные неприятности достают нас из других районов. Мы научились защищаться, но на этот раз полиция выполнила свой долг. Они нашли молодых людей, которые шатались по городу, намереваясь принести нам беду, и вспугнули их.

— Это хорошо.

Она улыбается:

— Очень хорошо. Мы были весьма рады.

Я перепроверяю и убеждаюсь, что дата, о которой беспокоилась полиция, та самая, что указана в записке Эванса. Так и есть.

— Я очень признательна, что вы донесли до нас эту информацию, — она обводит рукой магазин. — Пожалуйста, возьмите что-нибудь в знак благодарности. Все, что пожелаете.

Я качаю головой:

— Спасибо, мне достаточно того, что вы избежали угрозы.

— Нет ли в вашей жизни детей, которые хотели бы получить игрушку? — уговаривает она.

— Нет, — отвечаю я, — детей нет…

Я лениво оглядываю магазин, когда мой взгляд падает на деревянную шкатулку.

— Ах, — она улыбается, — может тогда себе?

Женщина берет шкатулку с полки. Она довольно простая и поблескивает хорошо полированными деревянными боками. Когда я открываю крышку, шкатулка играет мелодию, которую я не узнаю. На внутренней стороне крышки — жестяная пластинка с изображением девушки с зонтиком, идущей по пешеходному мосту.

— Не для меня, — говорю я, — но в доме, где я работаю, есть горничная.

— Значит, вы в услужении? Какой добрый поступок для крошечной работающей девочки! — она начинает заворачивать шкатулку, прежде чем я успеваю запротестовать. Я все еще пытаюсь, но она говорит: — Я настаиваю. Она стоит меньше, чем куклы.

Я в этом не уверена, но позволяю ей завернуть шкатулку и передать мне.

— Могу я спросить еще кое-что? — спрашиваю я. — Если бы я снова столкнулась с подобной информацией, я бы хотела передать ее в соответствующее ведомство. Я не решалась обратиться в полицию, потому что, как вы сказали, они не всегда беспокоятся о таких вещах. Похоже, этот конкретный офицер уголовной полиции — другое дело. Могу я узнать его имя?

Ее улыбка сияет:

— Конечно, это детектив МакКриди.

Детектив МакКриди, который приходил в дом Грея в ту ночь, когда на меня напали. Он тогда отвернулся, как будто что-то забыл. Или как если бы он заметил меня, последовал за мной в Старый город и напал на меня.

Несмотря на то, что есть несколько вопросов, на которые я хотела бы получить ответы от нашего друга офицера уголовной полиции, я не трачу больше двух секунд на то, чтобы всерьез рассматривать его на роль убийцы.

Как бы много я ни знала о Катрионе, мне трудно полностью вжиться в ее образ. Единственная причина, по которой кто-то купился на мою игру, это оправдание в виде удара по голове. Самозванец-убийца мог бы пытать Эванса, чтобы получить информацию о жизни его нового тела, но есть предел тому, как долго он сможет дурачить друзей. Грей и Айла знают Хью МакКриди с детства. Они были близкими друзьями большую часть своей жизни. Я не могу представить, что самозванец сможет провернуть такое.

Хотя есть и другая связь. Та, что отправила меня в магазин игрушек. Подсказка, которую я видела, занимаясь расследованием, казалось бы бессмысленная, получив толчок, обрела смысл.

Что МакКриди сказал об Эвансе в ту первую ночь, когда Грей работал над его телом? Что Эванс работал в криминальном районе. Единственное, что это значило в тот момент, это объяснение того, откуда МакКриди его знает. Но когда я подумала, с кем Эванс мог поделиться этими адресами, ответ был «с полицией». Это бы объяснило, почему дата прошла, а в магазине все в порядке.

Если Эванс работал в криминальном районе, он должен был общаться с полицией, а я знала, что он общался с МакКриди.

Из того, что я знаю о МакКриди, он — хороший коп. Если бы он получил список целей, он бы поступил правильно, предупредив их. Вот почему я пошла в магазин: чтобы проверить, права ли я, что тот, кто получил этот список, МакКриди или его коллега, уведомил владельцев магазина игрушек, которые, в свою очередь, могли бы сказать мне, кто из полицейских их предупредил.

Теперь у меня есть ответ. С ним очевидным подозреваемым становится сам МакКриди. Очевидный, однако, не означает «единственный», и у меня есть гораздо более лучшая идея о том, кто получил имена и передал их МакКриди.

Я проскальзываю в заднюю дверь дома. Для этого нужно обогнуть квартал и войти через двор, но тогда я могу прокрасться на второй этаж, поправить одежду и затем спокойно войти, надеясь, что не опоздала.

Часы пробили четверть часа. Итак, я опоздала на пятнадцать минут. Черт, мне нужны карманные часы. Слышу как чайные чашки щекочут фарфоровые блюдца. Иду в