– Вы не общались? – не поверила своим ушам Варя. – Но почему?! Если он из-за вас пошел на такой шаг, вы были ему небезразличны!

– Ну да, – кивнула та. – Но я его сразу предупредила, что все это бесполезно. Что даже когда он продаст дачу, я все равно не буду с ним видеться. Он ответил, что его это не очень волнует. Если я его больше не люблю – пусть будет так. Главное, вытащить меня из этого болота… Он не видел меня больше и думал, что все кончено. Что я живу нормальной жизнью. А в этом месяце мы с ним столкнулись.

Она указала пальцем за столик, где скучала ее одинокая подружка:

– Вот за тем столом. Я сидела там с подругой. Он вошел в вагон-ресторан… Не знаю, как я сознание не потеряла, когда увидела его. Он увидел меня… – Тут ее голос начал дрожать и срываться. Варя взглянула на ее лицо и поразилась, увидев, что по напудренным щекам Нины безостановочно катятся слезы. – Он сел отдельно. Я подошла. Он… Он спросил, что это значит. Я посоветовала ему спросить об этом мою хозяйку. В ту ночь она тоже ехала в Москву. Это бывает довольно часто. Я сказала, что та придет в ресторан. Он ответил, что уже спрашивал об этом хозяйку. Что этот отпуск в Питере был ему не в радость, и он согласился поехать только затем, чтобы с ней встретиться и спросить обо мне. Сказал, что видел ее и она убедила его, что я больше не занимаюсь проституцией. Сказала, что у меня есть постоянный сожитель, что я собираюсь за него замуж, чтобы Андрей успокоился… Я ответила, что все это ложь. Он взял меня за руку… Говорить он не мог. Ничего он не мог, только смотрел так ужасно… Я сразу поняла, что он не выдержит, что сделает с собой что-то… И… Я отошла в сторону.

Нина закрыла лицо руками, но тут же их убрала. Она смотрела на Варю с ненавистью, губы с размазанной помадой жалко вздрагивали:

– Что ты еще хочешь знать? Потом пришла она, и они о чем-то говорили. Я не слышала их.

– Так твоя хозяйка – Дубовская?! – воскликнула Варя. – О боже мой! Теперь я понимаю, откуда взялись ее снимки на той питерской пленке!

– Да тише ты, – раздраженно ответила Нина. – Мне ее фамилия неизвестна. Но зовут ее Антонина Павловна. Он выпил, стал свех фотографировать. Я видела, что это у него истерика. Я хотела подойти, остановить его. И не могла… Я никогда ничего не могла! Они ушли вместе. Вечером, когда мы с девчонками собрались на поезд, я узнала, что с ним случилось. Это было на нашей московской квартире. Я осталась в квартире последней. Девчонки вышли на лестницу и вызвали лифт. Я взяла телефонную трубку, набрала его номер… Никто не ответил. Я сказала девкам, что никуда в тот вечер не поеду. Осталась одна. И набирала номер еще, еще, пока не услышала твой голос. Я ненавидела тебя! Я хотела сказать, что твой муж стал трусом из-за тебя, хотя трусом он не был! Он все отдал бы, чтобы быть со мной, но боялся разбить тебе сердце! Разве ты этого стоишь?!

Она всхлипнула и вытерла слезы бумажной салфеткой.

– Не помню, что я еще говорила. Помню точно, что у меня на поясе был пристегнут плейер, с моей любимой кассетой. Это была музыка с твоей свадьбы. С того вечера, когда я впервые увидела его. Я помнила его лицо, когда он сидел за столом рядом с тобой, в новом костюме. Он была такой счастливый… А ты даже не смотрела в его сторону. Я включила музыку, поднесла наушник к трубке. Потом положила трубку. Переночевала на квартире, утром дождалась других девчонок, а вечером поехала с ними в Питер. Все продолжается… Как видишь.

– Значит, Андрей покончил с собой из-за тебя? – сдавленно спросила Варя. – А ты знаешь, что вскоре после этого была убита заведующая мастерской, где он работал? Дубовская – ее тетка. А потом почти на моих глазах был убит муж этой девушки. Его звали Николай, Николай Шуртаков. Он был фотографом на моей свадьбе! Ты там тоже была! Какая между вами связь? Ты, Дубовская, ее племянница, Николай, мой муж? Можешь объяснить? Ты знала Николая? Ты что-нибудь об этом слышала?

Нина встала и, опираясь о край стола, наклонилась к Варе. Она казалась пьяной – пьянее, чем могла быть после стакана пива:

– Я так и знала, что ты от меня быстро не отвяжешься! Сперва говорила, что хочешь узнать, почему умер Андрей. Теперь ты знаешь, и оказывается, что тебе этого мало? Иди к черту!

Она стукнула кулаком по мокрой скатерти:

– Забудь обо мне! Я не буду больше звонить. Ни Виталию, ни тебе, ни твоей мерзкой подружке. Андрей ненавидел ее, а я ненавидела все, что ненавидит он. Бессмысленно было вас донимать. Я знаю, бессмысленно. Но каждый раз, когда я приезжала в Москву, меня тянуло к телефону… Я набирала ваши номера… Я вспоминала все, что мне о вас рассказывал Андрей. Старалась вас напугать. Старалась, чтобы вы поняли, как я вас ненавижу! Хотела хоть как-то показать вам, что есть еще что-то, кроме вашей глупой, налаженной жизни… Разве ты знаешь, что такое любить? Ты знаешь только, как затравить человека, сделать из него ничтожество! Ненавижу таких, как ты!

Она закусила губу и пошла прочь – в глубь ресторана. Варя растерянно поднялась, глядя ей вслед. На нее были обращены все взгляды посетителей ресторана. Ни для кого не осталось тайной, что женщины что-то не поделили. Заплаканное лицо Нины было слишком красноречиво. До Вари донеслись слова одного из мужчин за соседним столиком: «Скоро Бологое, а там, глядишь, будем дома!»

Варя вышла из ресторана. Она стояла в тамбуре, держась за прутья на окне. Потом перешла в соседний вагон. Спросила сонную проводницу, не откроет ли та ей дверь. Она хочет сойти.

– Стоянка короткая, – предупредила та.

– Неважно, – ответила Варя, сжимая в руке деньги. Как она взяла их со стола? Она не помнила. – Я выйду совсем.

Фотомастерскую закрыли на неопределенное время. Никто из сотрудников не знал, как долго продлится их вынужденное безделье, до конца следствия или, возможно, дольше? Татьяна Робертовна, как наиболее близкая к руководству, пыталась что-то выяснить, но ей ничего определенного не отвечали. Обзванивая вечером всех сотрудников, она жаловалась, что боится потерять работу вообще.

– Весело будет, если всех нас поувольняют! Сотрудники испытывали смешанные чувства по поводу этой версии. Надя с головой ушла в домашнее хозяйство и даже радовалась тому, что у нее, наконец, выдалось свободное время. Наташа в ответ на мрачные прогнозы кассирши заметила, что если ее уволят, она только обрадуется. Борис к телефону не подошел, зато обнаружился у Ирины – именно он снял трубку, когда Татьяна Робертовна звонила лаборантке. Та даже растерялась:

– А, так ты в гостях… Иру-то можешь позвать?

– Конечно, – ответил тот, судя по голосу, что-то дожевывая. Потом донесся его крик: – Ира! Ты где там, подойди!

Татьяна Робертовна разговаривала исключительно дипломатично – как всегда, когда предвкушала очередную захватывающую интригу. Но Ира отнеслась к разоблачению очень легко. Она сообщила, что Борис теперь живет у нее, так что если с ним хотят поговорить – пусть звонят по ее номеру. Кассирша не выдержала:

– Когда же вы успели?