С лагами поступили по прежней схеме. Устье реки Поду украсили новые сто пятьдесят столбов с головами и прибитыми щитами. Я сам там не был, но по рассказам тех, кто это видел... на ночь лучше не вспоминать. Надо на море-то съездить, только не туда. На яхте, с шампанским, с девоч... вот ведь помню, а что такое компьютер... тоже нужная вещь... не помню... но шампанское...

Глава 38

Послевкусие от шампанского (брют, холодненькое).

«Закусывать будем шоколадом и гребешками»

От автора.

— Всех взяли?

— Герц... виконтесса Орха приказала всех под замок, ваша светлость.

— Почему не схватили, когда они начали поджигать?

— Не догадались, ваша светлость. Приказ был наблюдать...

— А если они бы меня убивали или виконтессу, тоже ждали бы?

— Оплошали, ваша светлость.

— Инструкции должны быть прописаны на такие и другие случаи, Край. Ладно, что удалось выяснить?

— Прибыли они два дня назад, трое, поселились в ордене. Отец Фор с ним конфликтовал, я думаю, что он не замешан.

— Ну-ну...

— Но его тоже посадили, викон...

— Я понял, дальше.

— Одеты в темно-серое, захочешь не увидишь... Двое разожгли пламя у городских ворот, и снаружи, и внутри, а третий на мосту.

— Как можно было так быстро разжечь? У них было что-то? В горшках и ли мешках?

— Не видели, ваша светлость. А вот соломы было накидано доверху... в трех местах.

— Не понял?

— Стражникам привезли, чего, мол, на жестком спать, мол, десятник приказал...

— Твою... так просто, а если бы они сказали, что десятник приказал поджечь? Как можно слушать кого-либо, а не командира своего?

— Так на солому никто ничего такого не подумал...

— А на мосту?

— А на мосту вечером телега с сеном перевернулась, ваша светлость.

— Надо мне все-таки вешать раз в месяц кого-нибудь... а лучше почаще... или жечь...

— На мосту стражники сами обгорели сильно пока тушили, не то бы весь мост сгорел. Да и у ворот...

— Теперь будем пожарную тревогу осваивать... ладно, пусть посидят пока, нет настроения их расспрашивать.

— А отец Фор?

— Все пусть сидят, потом разберемся.

Прошел к Грею в лазарет. Я уже давно научил его, что раны надо обрабатывать, а потом заматывать чистыми прокипяченными тряпками. Швеи переходили во время боевых действий в распоряжение лекаря... а что... шить умеют... шутка, конечно. Что мог, сделал. Было чисто, по крайней мере, и работали быстро. Надо все-таки подумать о самогонном аппарате для приготовления спирта, но ... хотя, если загнать это в подвал или же отдать Грею, как медицинское снадобье... надо подумать.

Тут меня и поймала Орха, бросилась на шею, потом стала крутить в руках, осматривая порезы.

— Жив, жив, — просипел я.

— Жив. Да мне уже все рассказали, как ты с главарем лагов дрался... Зачем полез? Оди есть... Жу...

— Сам не знаю. Ты как? — я уже еле шипел.

— Мост чуть не сожгли, хорошо с той стороны народ прибежал. А из города не выйти было, так полыхало. Ворота жалко... я всех приказала запереть. Один там сильно брыкался, я ему... по голове.

— Молодец, надо было еще по... заднице.

— Смешно ему... пойдем мыться.

— Ты меня помоешь?

— Иди давай... я еще узнаю, какой Тете ты там песни пел.

— И это рассказали?

— Конечно. Все поют твои песни, и весь город рассказывает твои сказки. Сказки герцога Поду.

— Вот возьми и запиши их. Напечатаем. Тысяча и одна ночь.

— Я? Не смогу.

— Тогда Лою попрошу.

— Вот еще... сама напишу. Почему тысяча? И почему ночь?

— Там будет начало... герцог и его любимая вечером смотрели на звезды, и девушка решила рассказать сказку...

— Почему девушка, а не герцог сам?

— Он же герцог... он должен лежать в неге, пить щербет, любоваться девичьей красотой и услаждать слух пением и сказками...

— Ах, вот как ты хочешь?

— Ага!

— И что дальше?

— Девушка боялась, что герцог выгонит ее после ночи, и поэтому рассказывала только половину сказки, а вторую оставляла на следующую ночь, и снова рассказывала половину...

— Но... я ночью... что подумают...

— Ты стесняешься? Того, что мы делаем? Тебе важно, что про нас подумают?