Однажды во второй половине дня Гидеон связался со мной по рации.

– Доктор Меткалф, – сказал он, – у нас тут проблемы. Подойдите, пожалуйста, на сеновал.

Я не могла вспомнить, когда он в последний раз обращался ко мне так. Либо это была реакция на исходившую от меня холодность, либо действительно возник какой-то форс-мажор. Схватив Дженну в охапку и посадив ее на квадроцикл, я подъехала к сараю азиаток, где Грейс должна была готовить ужин для слонов, и попросила:

– Можешь присмотреть за ней? Похоже, у Гидеона что-то стряслось.

Грейс взяла ведро, перевернула его вверх дном и превратила в небольшую скамеечку.

– Садись сюда, солнышко, – позвала она Дженну. – Видишь вон там яблочки? Можешь передавать их мне по одному? – Потом обернулась и кивнула мне: – Не беспокойся, все в порядке.

Я подъехала к сеновалу и застала там сцену противостояния Гидеона и Клайда, у которого наш заповедник давно покупал сено. Мы доверяли этому поставщику: он не пытался, подобно многим другим фермерам, сбагрить нам заплесневелый товар: какая, мол, разница, это же все равно для слонов. Клайд скрестил на груди руки, а Гидеон стоял, поставив ногу на тюк сена. Фермер почему-то разгрузил свой фургон только наполовину.

– В чем проблема? – спросила я.

– Клайд отказывается брать чек, потому что последний у него не приняли. Наличных у меня нет, а пока я не заплачу, Клайд не позволяет забрать остальное сено, – пояснил Гидеон. – Может, ты придумаешь, как быть?

Чек не приняли, потому что у нас на счету не было денег. А наличные закончились, так как я расплатилась за необходимые на неделю продукты. Если я выпишу еще один чек, это не сработает. Последние средства я использовала для оплаты услуг ветеринара.

Я не знала, на что купить еды для дочери, не то что для слонов.

– Клайд, – умоляюще сказала я, – у нас сейчас сложные времена.

– Как и у всей страны.

– Но мы давно знаем друг друга, – продолжила я. – Вы вели дела с моим мужем не один год, верно?

– Да, и он всегда расплачивался со мной. – Фермер нахмурился. – Я не могу отдать вам сено бесплатно.

– Да, разумеется. Но я не могу оставить слонов голодными.

Я словно вязла в зыбучих песках. Медленно, но верно тонула. Нужно было где-то раздобыть денег, но у меня не хватало на это времени. Исследования давно были отложены в сторону; я неделями не бралась за свои научные заметки. Мне не справиться с финансовыми проблемами, если я не сумею хоть как-то заинтересовать новых спонсоров.

Заинтересовать.

Я взглянула на Клайда:

– Я заплачу вам на десять процентов больше, если вы отдадите мне сено сейчас и позволите расплатиться в следующем месяце.

– С какой стати я должен предоставлять вам кредит?

– С такой, Клайд, что мы с вами давно сотрудничаем, и сейчас, нравится вам это или нет, но вы просто обязаны пойти нам навстречу. Нам не к кому больше обратиться – хоть заповедник закрывай.

Я не удивилась бы, услышав от Клайда в ответ, что ничего он нам не обязан. Однако я рассчитывала на его сострадательность: не захочет же человек в самом деле, чтобы слоны умерли от голода.

– Двадцать процентов, – начал торговаться фермер.

– Ладно, по рукам.

Когда договоренность была достигнута, я забралась в кузов и начала сбрасывать на землю остальное сено.

Час спустя Клайд уехал, а я, обессиленная, присела на один из тюков. Гидеон продолжал работать – закидывал тюки друг на друга, чтобы удобнее было их хранить. На меня он даже не смотрел.

– И что, – спросила я, – ты так и будешь притворяться, что меня здесь нет?

Гидеон не обернулся:

– Беру пример с тебя. Ты ведь единолично приняла решение, со мной даже не посоветовалась – ну как же, хозяйка!

– А что я, интересно, должна была делать? Если знаешь, скажи: я с удовольствием выслушаю твой совет.

Он повернулся ко мне лицом – весь потный, к рукам прилипла сухая трава.

– Мне надоело быть для тебя мальчиком на побегушках. Возвращать орхидеи. Добывать сено за бесплатно. Превращать, мать твою, воду в вино! Что дальше, Элис?

– По-твоему, я не должна была платить ветеринару, когда Сирах заболела?

– Я не знаю, – резко бросил он. – И вообще, мне плевать!

Он прошел мимо меня. Я встала и, утерев глаза рукой, кинулась вслед за ним с криком:

– Ах вот как, плевать?! Зря я попросила тебя о помощи! Думаешь, мне все это очень нравится? Я меньше всего хочу руководить заповедником. Ломать голову над тем, где брать деньги на кормежку слонов, с каких доходов платить вам зарплату и как избежать банкротства.

Гидеон остановился у выхода из сарая и обернулся. Его силуэт, подсвеченный сзади, четко вырисовался в дверном проеме.

– Тогда чего же ты хочешь, Элис?

Когда кто-нибудь в последний раз задавал мне этот вопрос?

– Я хочу быть ученым. Хочу рассказать всему миру, что слоны умеют думать и чувствовать.

Он двинулся ко мне и поинтересовался:

– А еще чего?

– Я хочу, чтобы Дженна была счастлива.

Гидеон сделал еще шаг. Теперь он был так близко, что я почувствовала, как его вопрос словно бы коснулся моей шеи, и вся кожа откликнулась на него неслышным звоном.

– И это все?

Я, вообще-то, не робкого десятка. Я не испугалась разъяренного слона. Я рискнула, прислушавшись к собственной интуиции, покинуть Африку и начать жизнь с чистого листа в Нью-Гэмпшире. Но сейчас, решившись открыть Гидеону правду, я, пожалуй, совершила самый отважный поступок за всю свою жизнь. Глядя ему прямо в глаза, я прошептала:

– Нет, не все. И я сама тоже хочу быть счастливой.

И вот уже мы переваливаемся через неровные ступеньки из тюков сена и падаем в соломенное гнездо на полу сарая. Руки Гидеона путаются в моих волосах, блуждают под одеждой; мои вздохи смешиваются с его дыханием. Наши тела превратились в неизведанные ландшафты, в географические карты, которые воспламенялись под нашими ладонями в тех местах, где мы прикасались друг к другу. Когда Гидеон вошел в меня, я поняла: отныне мы двое всегда будем идти одним путем.

Потом мы разомкнули объятия; сено расцарапало мне спину, одежда была непонятно где. Я решила, что надо хоть что-нибудь сказать, но Гидеон воспротивился, приложив палец к моим губам:

– Не надо, Элис. Пожалуйста, не говори ничего.

Он перевернулся на спину. Моя голова лежала на его руке, как раз в том месте, где бьется пульс. Я слышала каждый удар его сердца.

– Когда я был маленьким, – вдруг произнес он, – дядя подарил мне фигурку одного персонажа из «Звездных войн». С автографом самого Джорджа Лукаса. Она была запечатана в коробку. Мне было тогда лет шесть или семь, точно не помню. Дядя велел мне не вынимать игрушку из упаковки. Тогда через много лет, пояснил он, эта фигурка будет дорого стоить.