Гидравлика на опоре отключилась, она медленно начала крениться, изгибаясь вперед. Вот угол наклона стал очень крутым, и камнекорень соскользнул с него на дзот. Он пробил своим весом крышу дзота и часть его стен, похоронив под собой расчет пушки и ее саму. Под поверхностью что-то задрожало и глухо бумкнуло. Орудие было полностью уничтожено. Его взрывом повредило поверхность. Часть площадки накренилась вовнутрь, какие-то ее куски наоборот поднялись. Снова началась паника, опять завыла сирена, сообщающая о нападении на базу и срочной эвакуации персонала. 53-й не спеша продолжил разворот, на маршевом быстро не сманеврируешь. А ПШС включить нельзя, сразу будет понятно, где нападающие и что они из себя представляют.

В грузовом отсеке уже извелись Крим и Китата. Они сидели вприсядку на взвозе, чтобы сразу, как только он начнет опускаться, выскользнуть в щель наружу и бежать к своим.

— Как твоя рука?

— Что ты мне вколола? Не болит, но прям чувствую, что горячо в месте прокола, — спросил десантник лечебницу.

— Так, немного обезболивающего. Больше энергетика. Орешь ты знатно, когда атакуешь, так чтобы и бегал так же, как вопишь, — Крим круглыми шарами посмотрел на Китату.

Та была довольна собой. Ну, вот честно, даже стратег, который выиграл тяжелейшее сражение выглядел проще, чем она сейчас. Крим хотел ей сказать, что вообще-то без особого приказа это делать нельзя и может закончится все это плохо, если всплывет, но понял, что его мнение ничтожно. Он заткнулся, так и не произнеся ни звука.

В следующий момент все на 53-м подскочили от ужасного скрежета и скрипа, который перешел в протяжный вой. Он шел изнутри, из недр корабля, передаваясь по его несущим частям. Особенно несладко пришлось парочке в грузовом отсеке: заткнуть уши было нельзя. Это опускался взвоз, он нещадно выл. Его никогда не опускали в атмосфере во время полета. Он был к этому не готов, его механизмы громко об этом говорили.

Выстрел

По базе пронесся ужасный рык. Остатки наземного персонала разбежались. Уже было слышно, что на подмогу бежит охрана, но все, кто должен был расстреливать команду 53-го, сбежали. Все, кроме главного скафандра. Он снял с себя шлем. Под ним появилась лысая голова, нижняя часть лица его была закрыта дыхательной маской, но верхняя была вполне себе обычная, как у любого илиоса. Справа, над бровью, был у-образный шрам, который рассекал саму бровь пополам.

— Я перестреляю вас всех, меня не напугать кораблем класса джан! — он поднял руку с оружием и стал целиться в крайнего справа, им оказался первый помощник.

Кванг понимал, что еще мгновение и скорее всего их спасут, но он помнил, что отец всегда говорил о роли капитана в команде. Он не просто главный. Он старший, кому-то товарищ, кому-то брат, а кому-то и отец. Капитан должен брать на себя ответственность, показывать пример, защищать. У Анлута было лишь мгновение погоревать, что он не сможет этим поделиться с сыном. Пришло его время выполнить завет отца. Он стоял вплотную ко Гратено и чувствовал, как тот дрожит.

— Стой, ты что, начнешь с рядового? Начни с меня! Я капитан!

Стоящие за капитаном охнули, а он продолжил:

— Моя команда, я был рад служить с вами! Лучшей команды у меня не было и… по ходу уже не будет… — грозно и очень уверенно сказал Кванг. Он выпрямился, насколько ему позволяли наруши, гордо поднял голову и стал смотреть прямо в глаза своему палачу.

Эрко продолжало трясти. Он не мог ничего сделать со своим телом. Оно окаменело. Он стоял, скрючившись, по мышцам проходили постоянные спазмы. Он в одно мгновение понял, что он последний дурак во Вселенной. Что он делал на этой Грантуде? Какой звезды он не свинтил из вооруженных сил? Он же мог путешествовать по планетам с другими существами, пилоты нужны всем. Его парадигма настолько изменилась, что мозг с трудом справлялся с контролем тела, не говоря уже о мыслях.

Перед Квангом с оружием в руке стоял его преподаватель с кирки. Он был одним из самых одиозных. Он внушал всем, какая могучая тростарская армия, что ее преданности нет равной… Его плохо слушали, и часто он добивался внимания палками. Доставалось и Эрко. Но когда он попал со своим учителем на Ка-н-ту, Гратерно зауважал его. Он часто мог своим примером вдохновить на атаку, на подвиг. Он поднимал своих ребят на невыполнимые операции и добивался успеха. Квайдако Йя — попал в окружение и был признан погибшим. А что теперь? Теперь он стоял напротив Кванга и планировал перестрелять всех единопланетников.

Эрко прижался ко Квангу. Ему не хватало сил посмотреть на палача, он глянул на Кванга, поразился его силе воли и смелости, опустил голову и зажмурился. Единственное, что он смог, это произнести фразу:

— Квайдако Йя — ты предатель. Нет у тебя больше братьев на Илиосии. Нет товарищей в тростарских войсках!

После этого раздался выстрел. Эрко вздрогнул. Он ждал, что тело капитана сейчас обмякнет и повиснет рядом с ним, но он по-прежнему упирался в стоящего на ногах Кванга. Гратерно сразу перестал дрожать и открыл глаза.

Атака с 53-его

Взвоз продолжал издавать жуткие звуки и медленно открываться. Нет, открывался он, конечно, как обычно, но для Китаты и Крима — это была вечность. Они уже почти легли на него, чтобы скорее увидеть, что там снаружи творится, и выпорхнуть в щель наружу. Вот стало видно разбитую административную надстройку. Вот появилась балка с руками, вот стена из блоков. В передней, высунув дуло в отверстие, стоит лучемет. Аппарат, готовый к расстрелу. Его табло горит ярко-синим цветом, но рядом с ним никого нет.

Рукохваты уже могли протиснуться в щель и пуститься спасать своих, но Крим что-то медлил, как будто искал что-то.

— О, смотри, твоя голова с желтой мишенью! — равнодушно сказала Китата, указав на небольшой шарик немного правее лучемета. Существо стояло за стенкой из блоков. Его тела видно не было, но Крим, не задумываясь, выстрелил в него. Голова разлетелась, как лопнувший воздушный шар.

В этот момент из проходов со стороны администрации появились войска и начали обстрел кормы 53-го. Рукохватам пришлось пригнуться, задержка не входила в их планы, но тут на выручку пришли нижние орудия 53-го. Мох настроил их на отличительные знаки грантудовских военных, а поскольку до этого на площадке был обслуживающий персонал — они молчали. Про них даже никто не вспомнил на корабле,