Одинокий, полоумный, семидесятилетний почти старик с шаркающей походкой и трясущимися руками, который даже не взглянул на меня, нечаянно толкнув плечом. Единственное, что сказал мне ещё настоятель, это то, что отец Александр на протяжении всех этих лет всё время разговаривал как бы сам с собой, упоминая часто какого-то Гроссмейстера, и повторяя, судя по всему, давно заученные слова: «задай вопрос, задай вопрос, задай вопрос…», обращаясь, очевидно. к какому-то невидимому собеседнику внутри себя. К этим его монологам давно все привыкли и не обращали на них должного внимания. Ещё он часто, буквально каждый день – батюшка мне так и сказал – почти день в день вспоминал какую-то девушку, обращаясь к ней по имени. В любой день, встретив его на территории, можно было услышать, как он шепчет себе под нос печальное: «Люда… Людочка… прости меня. Не уберёг. Любовь моя навеки… я потерял тебя…» - и остальное в этом роде.

Семёнович обвёл всех взглядом. Веселье, при упоминании о встрече с Сашей, давно стихло.

Рассказчик подмигнул Мише:

- Вот поэтому, Мишаня, я и был такой молчаливый всю дорогу назад.

- Теперь понял, - откликнулся водитель. – Я бы тоже не знал, что говорить в таких случаях.

Спустя какой-то миг Семёнович вздохнул и развёл руками:

- Вот и всё, друзья мои. История закончена. Теперь вы знаете всё, что и я. Мне добавить нечего. Жалко Сашу. Его обходили стороной, как того чудака, который разговаривал с арбузами – это всё, что я могу с иронией сказать напоследок. История о Байкале закончена. Здесь я ставлю точку.

…И наступила тишина.

********

- Едем в лавру! – с восторгом возопил Женька и, пользуясь подходящим случаем, полез целоваться к Нине.

- Ладно, - махнул безнадёжно рукой бригадир. – Пойду договариваться с Гамлетом, чтобы выписал нам командировочные на два дня с ночёвкой в городе. Может, настоятелю монастыря чем-либо поможем. После прошлого года, насколько я помню, мы у него так и не были. Заодно и повидаем отца Александра.

- Выдвигаемся завтра, - оповестил друзей бригадир.

- А кто едет?

- Тут уж решайте сами. В одну машину мы все не поместимся, к тому же, не забывайте – в столице, как и везде карантин не на шутку. Битком набитая машина у наших бравых полисменов вызовет сразу же нездоровый интерес. А там и до штрафов недалеко.

- Мы с Женькой не едем, - объявила Нина. - Я буду ждать вас назад и приготовлю ужин, а Женька пусть наведается в посёлок за продуктами, пока вас не будет.

- Хорошо, согласился Юрий Николаевич. – Тогда Михаил за рулём, я впереди, а Семёнович сзади.

…На том и решили.

Бригадир покинул вагончик, а остальные принялись готовиться к предстоящей поездке.

…Рано утром они уже выдвигались из расположения базы, все как один в приподнятом настроении от близкой встречи с героем их повествования. Какова будет эта встреча? Как воспримет их уже старый и дряхлый отец Александр? Как поведёт себя тихий и безумный старец, навсегда отгородившийся в стенах монастыря от суетной мирской жизни?

Этого не знал никто.

Нина осталась по хозяйству – простирнуть, подшить, погладить, сделать уборку. Женька ушёл в посёлок, предварительно нарвавшись на оплеуху из-за интимных поползновений чмокнуть свою возлюбленную в щёчку.

Все разъехались.

К полудню, заправившись по пути изрядным запасом горючего, трое друзей преодолели многочисленные развёртки дорог и оказались в пункте назначения.

Юрий Николаевич дозвонился до настоятеля, и тот послал им навстречу одного из монахов-послушников, предварительно описав ему, как, по словам бригадира, выглядят помощники Гамлета Назаровича.

Через несколько минут они встретились, и брат в религии провёл их закоулками к одному из монастырей. Настоятель встретил их с улыбкой, и Семёнович сразу вспомнил владыку, который год назад рассказывал ему об отце Александре. Юрий Николаевич приступил к обсуждению технических вопросов, возложенных на него Гамлетом Назаровичем. Спустя какое-то время соглашение было заключено, и Семёнович, наконец, смог беспрепятственно спросить батюшку:

- Помните, я в прошлом году интересовался одним из ваших младших коллег по вере? Отец Александр его зовут. Вы ещё рассказывали мне историю его появления в стенах вашего монастыря – тетрадь учёта показывали.

Настоятель погладил внушительный золотой крест на такой же вышитой золотом ризе, и вместо того, чтобы сразу с охотой ответить, предпочёл отойти к окну и осмотреть с высоты второго этажа раскинувшийся перед ним двор со всевозможными величественными храмами.

Все сидели на стульях и напряжённо ждали его ответа.

- Отчего же не помню, Николай Семёнович. Помню, и притом хорошо. Вы – единственный, кто проведал его тогда за все эти сорок лет. Хотите его повидать?

- Да! Мы для этого и приехали.

- Хорошо, - помолчав, ответил настоятель, и как-то странно обвёл взглядом друзей. – Я отведу вас завтра утром к нему. Точнее, не я – у меня будет воскресная служба – а кто-либо из моих помощников. Переночуете в общежитии, а утром вам укажут дорогу.

- А где он?

И владыка тихо ответил:

- На кладбище. Отец Александр почил в мире полгода тому.

…В приёмной настоятеля повисла гнетущая тишина.

********

Поужинать друзья могли в столовой для рабочих, или же за территорией монастыря. Там для всевозможных посетителей лавры были выстроены небольшие кафе и закусочные, в меню которых присутствовали блюда на все вкусы, начиная от шашлыков и кончая азиатским люля-кебабом – далеко не постной пищей прихожан лавры.

Народу к вечеру прибавилось, но кафе и закусочные работали в режиме аврала, так как была суббота, и желающих посетить вечером лавру ещё хватало. Облюбовав один из свободных столиков, трое друзей расселись за ним и заказали ужин. Настроение у всех было подавленное. Колокола уже отзвонили, и кроме тихой музыки, доносившейся из бара на углу затенённого сквера, друзьям ничто не мешало предаться их печальным мыслям.

- Сейчас напьюсь, - прокомментировал своё душевное состояние Михаил. – Надо же! Как жалко-то! Не успели. А так хотелось повидать его.

- Да уж… - вздохнул Юрий Николаевич, хмуро разглядывая заходящих перекусить туристов, попутно отмечая предложенные в меню блюда.

Семёнович как бы очнулся и повторил за водителем:

- Мне тоже водки. Грамм триста.

Друзья выпили, и через обещанное время им подали восхитительно прожаренный шашлык, напомнивший сразу Семёновичу рассказ о медвежьей лапе в углях, который поведал Саша им с мамой, ещё тогда, когда лежал в больнице Усть-Баргузина.

Вечер был приятным во всех отношениях, если бы не грустный осадок на душе. Вскоре уже